Юлиан Семенов

При исполнении служебных обязанностей. Каприччиозо по-сицилийски


Скачать книгу

петь колыбельную, милиционер спросил:

      – А на том языке, что Торрес поет, можешь?

      – Нет.

      – Эх, очень я обожаю, когда не по-русскому поют, но чтоб со слезой, по-нашему. Торрес и Бернес – нет для меня лучше певцов, душой поют, не горлом!

      Ночью милиционер улетел, а на его койку и раскладушку, поставленную около двери, поселили двух уголовников, освобожденных из заключения. Один из них зашел в комнату струмилинского экипажа и спросил простуженным голосом:

      – Пилоты, продажного спирту нет?

      Струмилин, читавший сказку Сент-Экзюпери, ответил шепотом:

      – Тише вы, люди спят!

      – А спирту, спирту нет?

      – Нет спирту, идите спать.

      – Адью, – сказал уголовник и осторожно прикрыл за собой дверь.

      Утром уголовники согнали с кровати какого-то старика, летевшего из Якутска к дочке в гости на зимовку, купили в магазине коньяку «Йонесели» и начали пить. Они пили отвратительно и так же отвратительно закусывали. Они пили не глотками, как все, а выливали содержимое целого стакана в горло без глотков, сразу. А потом ели консервы – рыбу в томате – руками, капая на простыню и одеяло. Когда один из пассажиров сделал им замечание, уголовники стали смеяться и громко рыгать. А потом они стали издеваться над всеми пассажирами.

      – У тебя нос длинный, – говорили они одному и щелкали его по носу.

      – А у тебя курносый, – говорили другому и тянули его за нос. – Закон курносых не любит.

      Пассажиры молчали. Богачев, оставшись после завтрака в комнате один, слушал происходившее за перегородкой и тяжело сопел.

      «Что же они молчат, как кролики? – думал он. – Один раз дать по физиономии – и все станет на свои места».

      – Ты, мордастый, – продолжали куражиться уголовники, – пойди в магазин, купи нам коньяку.

      Богачев вскочил со своей койки, рывком открыл дверь и гаркнул:

      – А ну, прекратить хулиганство!

      – Этому гражданину надоело, кажется, жить, – сказал один уголовник другому. – Коля, подержи мой макинтош… Летчик, не вмешивайтесь в чужую жизнь.

      – Если еще раз к кому-нибудь пристанете, шею сверну, – пообещал Богачев.

      – Шею сворачивать нам нельзя. Мы исправились. Мы тогда, летчик, посадим тебя на десять суток за хулиганство и за оскорбление.

      Двое пассажиров, воспользовавшись этим разговором, быстро ушли из комнаты. Осталось три человека: старик и два молоденьких парня.

      – Дед, – просили уголовники, когда Богачев вернулся к себе, – станцуй нам падеспань, а мы тебе похлопаем.

      – Да что вы, ребятки! – сказал дед. – Не надо.

      – Танцуй.

      – Не умею я…

      – Танцуй, падла!

      Богачева подбросило. Он ворвался в соседнюю комнату, и через минуту один из уголовников лежал на полу с разбитым лицом, а другой, стараясь вырваться из рук Богачева, выл:

      – Ой, пусти, пусти, пусти!

      Богачев со всего размаха швырнул его на пол.

      – Еще раз начнете – изуродую!

      Из комнаты выскользнули два паренька и старик. Богачев снова ушел к себе и лег на койку. Через несколько минут к нему