ни достаточными знаниями в правовой области.
– Вам, Володя, как юристу, найдется много работы!
– Возьмите проблему тунеядства, вам она должна быть близка и понятна. Извините, я не имела в виду ничего такого. Ведь что такое «тунеядец»? И можно ли за это уголовно преследовать? И как обстоит с этим дело в СССР?
– Мы представим вам материалы, напишете статью, сделаете доклад…
– …Загрустил наш молодой друг! Статьи, доклады… У него, наверно, в голове готова программа подрывной деятельности: создание политической партии, подпольные кружки, листовки и вооруженная борьба.
– Нет, нет! Мы против создания всяческих организаций! Неужели вам не надоел этот культ «коллектива», все эти октябрята-пионеры-комсомольцы, все эти якобы добровольные общества, о которых и вспоминаешь-то только при уплате членских взносов? Нам наше братство дорого именно добровольностью, полной свободой каждого в определении своего участка в общей работе и в выборе партнеров, наиболее близких ему до духу.
– У нас нет лидеров, нет подчинённых, нет формальных связей, ни между нами, внутри ядра движения, ни между ядром и периферией. Никто никому не поручает никаких дел, а просто сам, засучив рукава, принимается за намеченное дело. И каждый волен присоединиться к нему. Вы не представляете, Володя, сколько находится добровольных помощников, вы даже представить себе не можете!
– Организации нужны, нужны как рупор, как официальный, признанный голос нашего движения. Но без всякого членства, без всякой строгой иерархии, без диктата и «демократического централизма». Организации, действующие открыто, строго по букве советских законов, каково бы ни было наше внутреннее отношение к отдельным из этих законов.
– …Это очень важно, что в движение вовлекаются рабочие! Что они выходят из своего вечно забитого состояния и осознают свои человеческие права!
– Участие рабочих – один из самых наших больных вопросов. Ведь посмотрите на статистику «подписантов», её сделал Андрей Амальрик среди участников письменных протестов против политических репрессий в конце шестидесятых. Почти половина – учёные, почти четверть – деятели искусств, а рабочих – только шесть процентов, студентов – пять!
– Да какие это рабочие! Те же студенты, недоучки.
– Не принимайте на свой счёт, Володя. (Ульяшин, не вдаваясь в детали, упомянул о своем исключении из университета.) Недоучки – это не пренебрежительное, это самые лучшие, самые светлые представители нашей молодежи, люди, пожертвовавшие образованием и карьерой ради возможности свободного высказывания своих мыслей и открытой борьбы за права человека. Их выгоняют из институтов, их лишают прописки, разрешают заниматься только тяжелым неквалифицированным трудом, но они не ропщут. Внутренняя свобода, сохранение своего «я», отдача всего себя, без остатка, благородной цели утверждения общечеловеческих ценностей – вот их награда.
– К сожалению, рабочие не доросли до осознания общечеловеческих