них были окутаны облаками, другие – освещены солнцем, третьи – были погружены в синеву ночи. Невольно на ум приходили слова известной песни, что «лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не был». Неискушённому обывателю картины Рериха могли показаться похожими на рисунки с почтовых открыток. Только истинный любитель живописи мог почувствовать глубину цвета и насыщенность красок.
– Голубая мечта идиота – посетить горные цепи Гималаев. Когда-нибудь мы с тобой и там побываем, – вздохнул Алекс.
– Не горю желанием ходить целыми днями по горным тропам с тюками на плечах, – сказал Серджо.
– Опять ты про неудобства. Не переживай, группы сопровождают специальные носильщики, которые носят тюки. Я как-то читал про красивые скальные церкви в Гималаях, – ответил Алекс, разглядывая одну из картин, на которой была изображена крепость, высеченная в камне.
– Если честно, меня это несильно впечатляет. Будь у меня деньги, я отправился бы в какой-нибудь фешенебельный отель на Лазурном берегу и целую неделю предавался бы греху в компании сомнительных женщин. Возможно, такой шанс скоро появится, если мы обнаружим в музейном архиве ключ к картинам, – сказал Серджо.
– Ты, как всегда, со своими низкими помыслами. Кажется, ещё вчера кое-кто говорил, что после тридцати лет его больше ничего не впечатляет.
– Отдых на берегу Средиземного моря меня очень даже впечатлил бы.
Поделившись мыслями, навеянными наследием Рериха, Серджо и Алекс вышли из выставочного зала и подошли к стойке администратора, чтобы спросить, где находится музейный архив. Приветливая девушка показала им дорогу к полуподвальной лестнице, которая привела их в просторный кабинет, заставленный стеллажами, на которых хранились бумаги.
Музейным архивом заведовала Светлана Владимировна, высокая тучноватая женщина пятидесяти лет. Её манеры, жесты и хорошая дикция производили приятное впечатление и выдавали образованного человека. Во внешности было что-то азиатское, а раскосые зеленоватые глаза отличались проницательностью и лёгким лукавством. Светлана Владимировна жила одна, и единственной отрадой в жизни были домашние питомцы, на которых она, по собственному признанию, сошла с ума. Её привязанность к братьям меньшим действительно можно было назвать сумасшествием. Помимо собаки и двух кошек, обитавших в её скромной квартире, она часто подбирала животных рядом с работой, держала их у себя в кабинете и пристраивала. Несмотря на возмущения коллег, музейные коты всё же были полезны на службе в борьбе с грызунами. Благодаря этому руководство закрывало глаза на пристрастия хранительницы архивов.
Когда Серджо и Алекс зашли в кабинет, они заметили сидевшего на полу рыжего кота, которого заведующая недавно подобрала. Он с довольным видом чистил лапой усы после сытного обеда. Серджо тоже любил котов, и четырёхлапый обитатель архива сразу привлёк его внимание.
– Добрый день! Не знал, что тут водятся коты, – сказал Серджо.
Заметив доброжелательное отношение к рыжему