ладонями, теряясь в догадках.
Поддавшись на его глупую провокацию, действительно разгадывала загадку.
– Неправильно, – помотал он своей мохнатой мордой и продолжил говорить: – Подсказка. Она перед многими обнажает свое тело по ночам, нисколько не заморачиваясь, а днем становится стеснительной девственницей.
– Стриптизерша?
– Не совсем правильно. Двинутая стриптизерша.
– Кто из нас двинутый, так это ты, – нахмуренно бросила я.
– Тут, вероятно, мы оба правы. Двинутая стриптизерша и ее двинутый друг. – Он положил на мое плечо свою меховую тяжелую лапищу. – Почему собаки смеяться не умеют, ты не знаешь?
– Они и говорить не умеют, а ты говоришь. Хватит ерунду нести. Куда ты вчера запропастился?
– Да ладно, не злись. Тебе и одной отлично удалось произвести хорошее впечатление на нового знакомого. – Он смотрел на меня круглыми голубыми глазами, не испытывая ни капли сожаления. – Ну, когда пойдешь на свидание?
С грустью, кротко вздохнув, я пожала одним свободным плечом.
– Понимаю, ты устала и запуталась. Но я бы тебе посоветовал встретиться с ним уже сегодня вечером. – Он улыбнулся, обнажив свои белые клыки, длинный язык вывалился из пасти.
– Может быть. – Я убрала его лапу со своего плеча. – В любом случае вечером может «зайти» заказ, и придется выходить на работу.
– Пошли к черту работу. Сколько можно? Скажи, что заболела, и иди на свидание, – настойчиво проговорил «невидимый друг» – пес.
– Получается, что перерыв в свиданиях надолго не затянулся? Они же ни к чему хорошему не приводили. И вообще, ты знаешь, мне немного страшно. Этот Миша как-то странно на меня действует. – Я посмотрела на милую морду друга и, немного прищурившись, добавила: – Ты ведь умалчиваешь о чем чем-то интересном, так?
– Ни о чем я не умалчиваю, – оправдался он. – Лучше обними меня, погладь, посмотри, какой я сегодня хорошенький и мягкий.
Сидя на задних лапах, он выгнул спину и гордо поднял кончик носа кверху. Подул ветер, и его длинная золотистая шерсть пошла волнами вдоль тела.
– Ага, само очарование. – Я придвинулась к нему ближе и крепко обняла его мохнатую толстую шею. Он уткнулся носом в мои волосы. – Несмотря ни на что, я тебя очень люблю.
– А так, как я тебя люблю, навряд ли сможет любить кто-то еще, – пробубнил пес.
– Ну да, ты же сейчас собака, преданный друг, – произнесла я с иронией, потрепав его косматую большую голову. – Все, закончим обмен сантиментами. – И выпустила из своих объятий. – Если он предложит встретиться сегодня, я соглашусь.
Пронзительно лая и весело виляя хвостом, пес начал бегать вокруг меня, притаптывая ромашки. Носился, как щенок, которому наконец разрешили вдоволь разгуляться в чистом поле. Кувыркаться начал. Взвизгнул, потому как чуть шею себе не свернул. В номинации на премию под девизом «Все мы дураки, но некоторые особенно», он бы мог