превосходство. Вдруг все стало другим. Я ощутил, что могу дышать, могу думать, могу говорить.
– Никогда не оставляй меня, – попросила Наташа.
– Не оставлю. Никогда тебя не оставлю.
– Желаемое выдаешь за действительное. Ты не шутишь? Это серьезно?
– Я никогда не был серьезнее, чем сейчас.
– Не смейся.
Смеяться? Никогда в жизни у меня не было меньшего желания смеяться. Я смотрел на Наташу, не понимая ее слов да и не интересуясь ими.
– Тебе хорошо? – я позволял себе быть нежным.
– А ты сомневаешься?
– Я думаю, нам нравится одно и то же.
– кажется, да. Ты очень хороший. Я хочу сказать – хорошо себя ведешь.
– Тебе правда нравится? Правда?
Она посмотрела на меня, чуть улыбнулась и кивнула.
– Наверное, ты чувствуешь себя настоящим мужчиной?
– Это ирония? – я не поверил искренности ее удивления.
– Легко доставить удовольствие, а?
– Кому? Мне?
– Мужчинам. Пришлось обо всем позаботиться самой. Как, по-твоему, не плохо? Не надо ничего объяснять. Я знаю правду. Глупый. Мужчина может жить только желаниями.
Я думал, как она. Наташа смотрела на меня. Без улыбки. Даже влюбленной женщине нравится злить любимого мужчину.
– Я достаточно взрослый, – я хотел ощущать себя счастливым.
– Я в этом не слишком-то уверена. Тебе всего шестнадцать. За тобой нужен глаз да глаз, не то может случиться беда.
Наташа оперлась о локоть и водила пальцем по моему лицу, очерчивая его профиль. Она казалась задумчивой. И задумчивым был ее голос, когда она сказала:
– Женщина, которой удалось убедить себя, что она любима часто бывает более счастлива, чем женщина, которую действительно любят. Чему ты улыбаешься?
– Тебе.
– Доволен сам собою, да? В следующий раз тебе больше понравится.
– Теперь я здесь главный, – сомнения были не нужны нам обоим.
– Я знала, что этим кончится, когда ты своего добьешься. Но это на тебя не похоже.
– Я сам не знаю, что на меня похоже, а что – нет, – я хотел быть искренним.
– Мужчины не умеют благодарить за любовь. Ты мне все еще ничего не сказал. Я любопытна, как все женщины.
– Ты знаешь меня лучше всех. Знаешь обо мне все, – я старался понять, что Наташа еще ждет от меня.
– Ты даже себе не представляешь, кто ты. Обними меня. Ничего не делай. Только обними.
– Ты счастлива? – странно, что я спросил об этом. Не все ли теперь стало равно. Я почувствовал себя обманщиком, произнося эти слова.
– Абсолютно. Ты сладкий мальчик. Поговори со мной еще немножко, – чуть слышно попросила она.
– Открой глаза.
Наташа только пожала плечами, как будто хотела сказать, что это не имеет значения.
Она любит меня. Эта мысль появлялась в мозгу, возникая снова и снова, как навязчивая рекламная фраза, которую невозможно выкинуть из головы.
Я должен был быть счастлив.