лядывал Алекс.
– Тебе что-нибудь нужно?
– Нет. – Эллен отвернулась.
Все, что ей было нужно, – рассвет! Чтобы начать тренировку способностей.
– Я буду у Вики, если понадоблюсь, – опечаленно сказал Алекс и закрыл дверь.
Эллен просила его начать сразу. Она была готова! Никогда еще она не чувствовала себя такой сильной и уверенной. Но Алекс возразил: «Сейчас не время, жди до рассвета». И она ждала: металась по комнате, словно крыса в клетке, и каждые пять минут возвращалась к окну.
Черное-черное небо, безудержный дождь.
В Доме стояла ужасающая тишина, в сознании Эллен – невыносимый гул. Она все еще слышала слова Алекса: «Не все вернутся», безумные крики Алисы и девичий плач. Жителей охватило отчаяние.
Эллен отказывалась верить в то, что кого-то из ребят нет в живых. Она решила сделать все возможное и невозможное, чтобы вернуть их и маму.
«Пусть Виктор только попробует им навредить! И я убью его!»
Она не понимала, какое из желаний сильнее: помочь близким или уничтожить того, кто превратил их жизни в ад. Внутренний жар, который Эллен отныне считала союзником, распалял эмоции все больше и больше. Ненависть, злость, тоска, любовь – все смешалось и взорвалось фейерверком.
Эллен крепче вцепилась в подоконник: внутри нее метался зверь. Его нужно было укротить!
Не получалось…
Эллен не раз ловила себя на мысли, что представляет, как высосет из своего родственничка всю энергию, как посмотрит в его глаза, когда тот будет умирать у ее ног. Но разве может она с таким наслаждением думать об убийстве?
«Нет. Это не я. Надо взять себя в руки. Надо успокоиться».
Эллен отошла от окна. Прошлась по комнате. Села на кровать. Вскочила. Кинулась к столику. Схватила графин. Трясущимися руками налила воды в стакан и выпила. Легче не стало. Эллен вцепилась в край стола и склонила голову.
«Остановись, отдышись», – повторяла она снова и снова, но ее разозленный зверь все больше рвал и метал.
«Что, если я не справлюсь, и он разорвет меня на части?» – испугалась Эллен.
– Алекс! – решительно позвала она, не меняя позы.
Казалось, что любое неправильное движение приведет к катастрофе. Она дышала полной грудью, но воздуха не хватало.
– Саша! – рискнула Эллен еще раз.
Секунды превратились в бесконечность. Она изо всех сил сдерживала стихию.
Наконец дверь открылась.
Эллен резко повернула голову. Ее слабые оковы мгновенно пали, и Алекса отбросило назад волной вырвавшейся энергии. Он ударился о Викину дверь. Эллен с ужасом смотрела на скрючившегося брата и не могла пошевелиться.
На помощь выбежала Вика.
– Все нормально, – заверил ее Алекс, поднявшись.
Тем временем, Эллен услышала торопливые шаги по коридору.
– Я сам, – предостерег Алекс.
Догадаться, кто замер в коридоре, было не трудно. Георгий Маркович никак не хотел оставлять Эллен в покое.
Отправив взволнованную Вику к себе, Алекс вошел в комнату, захлопнул дверь и подошел к сестре.
– Я же просил не экспериментировать.
Он отцепил онемевшие пальцы Эллен от стола, приобнял ее и подвел к кровати.
– Я ничего не делала.
– Ну конечно, – не поверил Алекс, – поглощение просто так напитало энергии через край. Или ты меня специально позвала, чтобы швырнуть о стену?
Эллен молчала. Она не хотела признаваться в том, что позволила «отобедать» поглощению и без включения способностей. Отныне оно ей не враг, но Алекс не одобрил бы это решение.
– Пожалуйста, попробуй уснуть, – заботливо сказал он, укладывая ее в кровать.
После открытия тайны о родственной связи его больше ничего не сдерживало. На младшую сестру ежеминутно сыпалась забота, накопленная за годы разлуки.
– В доме сейчас столько негатива, тебе нужно оградиться от него. Вика не перестает рыдать. Хорошо хоть Алиска под снотворным. Может, и тебе…
– Нет! Не хочу! Я посплю, обещаю. – Она натянула до подбородка одеяло. – Прости, не хотела делать тебе больно.
Алекс вздохнул.
– Поговори с ним, пожалуйста. Он многое может объяснить.
– Саш, не надо, – словно маленькая девочка, захныкала Эллен и с головой укрылась одеялом. Она не желала который раз за ночь начинать болезненную для себя тему. – Отстань от меня, пожалуйста.
– Ты не сможешь избегать его вечно. Папа ждал этого разговора шестнадцать лет, а ты даже в комнату его пустить не можешь?
– Он мне не папа! Он мне никто! – крикнула она, выглянув из укрытия.
Алекс дернул одеяло, не давая ей снова спрятаться.
– Ну уж нет, – со злостью процедил он. – Я не позволю тебе так говорить о нем. Я же не прошу вычеркнуть Павла из жизни и забыть, что именно он воспитал тебя.