Двенадцать городов, двенадцать домов базирования, двенадцать команд на двенадцати мониторах. Хотя нет: теперь уже на одиннадцати. Двенадцатый экран сегодня опустел, а это означало, что все члены двенадцатого легиона мертвы.
Подобную смерть Денис воспринимал с определённой долей болезненности, к тому же, гибель легионеров, как лакмусовая бумажка, говорила о том, что координатор делает что-то не так, и нужно менять тактику, начиная новый набор людей с более высоким уровнем навыков.
Он с тоской оглядел шестой монитор и отвернулся, почувствовав острое желание что-нибудь сломать. Карандаш, крышку стола или даже чей-нибудь нос.
Через полминуты в кабинет постучали – ну конечно: нейродетектор успел доложить об эмоциональном дискомфорте координатора работникам медицинского блока – и медленно приоткрыли дверь.
В проёме появилась полная женщина средних лет с короткими светлыми волосами, в очках с толстыми линзами и белом брючном костюме. Порой Денису казалось, что настолько белого цвета в природе не существует, слишком он был чистым, до рези в глазах.
В кабинет вошла доктор Нова Хольм.
Денис познакомился с ней два года назад, практически сразу же после пробуждения в Сфере. Он называл её своим нейропсихологом, но каким конкретно она была специалистом, не смог бы утверждать наверняка. Она управляла медицинским и больничным блоками, а также работала в составе группы специалистов в цехе по производству суррогатов.
– О, док, – натянуто улыбнулся Денис, предчувствуя разговор по душам в терапевтических целях.
– Равулон. – Женщина кивнула, тихо закрыла за собой дверь, но осталась у порога. – Как вы себя чувствуете?
– Хочу разрушить мир, – честно признался Денис. С нейродетектором под штаниной брюк необходимость лгать отпадала. – Что можете предложить?
Доктор покачала головой.
– Вам нужна разрядка. Сходите в тир.
– Да я уже с закрытыми глазами по мишеням попадаю, и виртуально, и вживую из любого оружия. Неинтересно. – Денис с удивлением обнаружил в собственном голосе капризные нотки.
– А если вместо мишеней будут живые люди, вам будет интереснее? – спокойно спросила Хольм.
Дениса кольнуло прямиком в сердце.
Что? Живые люди?
Болезненный всполох воспоминаний – чьи-то головы, тир, блочный лук, ледяной бетонный пол под босыми ногами – пронёсся перед внутренним взором и тут же потух. Как вспышка сигнальной ракеты, озаряющая темноту ночи.
– Нет, это вряд ли, – ответил он. И помедлил, прежде чем задать вопрос, который волновал его всякий раз, когда он принимал решение о замене легионера или вербовке: – Док, сегодня я снова обнулил человека. Скажите, это слишком… жестоко?
Женщина вздрогнула, метнула в Дениса странный взгляд и осторожно ответила:
– Судить о таких вещах – не в моей компетенции, но, если хотите знать моё мнение, то без веских причин людей вы не убиваете.
Денис пристально посмотрел на неё.
– Разве есть хоть