возникали вопросы, на которые приходилось отвечать. Я говорю не только про нашу школу, носящую это имя, но и про настоящую Вальгаллу. Итак, что это такое? Если просто, то это посмертный мир в скандинавской мифологии. Мир, куда уходили только воины, достойные почета, погибшие с мечом в руке; воины, не ведающие страха и сомнения и предпочитающие смерть позору. То есть Вальгалла – это место, куда попадают лишь достойные. Наша школа, «Вальгалла», и предназначена для того, чтобы воспитывать достойных мужчин. Воинов сильных и бесстрашных, которых в нашем обществе в настоящее время дефицит. Вот в принципе и все. А теперь прошу вас выслушать майора Базуку. И помните, что сегодня, после «вводной лекции», у вас еще есть возможность забрать заявление и деньги, которые вы заплатили за обучение. Завтра у вас этой возможности уже не будет. Базука, прошу…
Максимыч откинулся на спинку стула и слегка насмешливо оглядел присутствующих. Он, как показалось Ратилову, настолько презирал всех этих курсантов, что без насмешки уже смотреть на них не мог.
Но если президент школы говорил сидя, находя в этом удобство для себя, то майор Базука встал и до того, как произнести первые слова, прогулялся перед первым рядом стульев, словно собирался с мыслями. И только потом оглядел всех мрачными и умными, как показалось старшему лейтенанту Ратилову, глазами. Но даже эти глаза увидеть было сложно, потому что приходилось напрягать зрение, всматриваясь против направления света в неосвещенное лицо. Все происходило точно так, как Станислав и предполагал. Майор Базука заставлял курсантов направлять внимание и тратить энергию на то, чтобы всматриваться. При этом терялась их способность сопротивляться открытому внушению. Хотя внушение еще не должно быть мощным и активным. Время пока не подошло. Но оно, как чувствовалось по напору, с которым майор Базука начал говорить, должно подойти стремительно.
– Зачем вы все пришли сюда? – спросил Базука неожиданно резко и грубо. И выдержал театральную паузу, словно ответа ждал. – Зачем, я вас спрашиваю?
Сразу почувствовалось, что говорить он умеет, и риторический вопрос звучал внушительно, как сильное начало, вокруг которого все остальное и должно развиваться. Своего рода опора для всей будущей лекции, ее крепкий бетонированный фундамент. И уже следующие слова доказали правоту этого ощущения.
– Не знаю, обратили ли вы внимание на один вопрос, который задавался всем вам… Скорее всего, нет, потому что… – Теперь он резко сменил тон и стал говорить так тихо, что приходилось напрягать слух. Ратилов увидел, как у многих вытянулись шеи. Люди сдвигались головами ближе к звуку. Это еще один прием, заставляющий людей раскрывать защиту подсознания и активнее впитывать в себя слова, которые воспринимались с напряжением, и именно потому воспринимались лучше. – Потому что вы заходили по одному и знаете только то, о чем спрашивали именно вас. А спрашивали вас о национальности… Это важно, однако об этом поговорим позже. Пока же я вернусь к первым своим словам, к первому