из окна глядела как две собаки случаются под стеной не содейте зла{291}. И сержант ухмылялся. Она была в том палевом халате с прорехой, так и не собралась зашить. Польди, давай мы. Ох, я так хочу, умираю. Так начинается жизнь.
Потом в положении. Пришлось отменить концерт в Грейстоуне. Мой сын в ней. Я мог бы его поставить на ноги. Мог бы. Сделать самостоятельным. Немецкому научить.
– Мы не опаздываем? – спросил мистер Пауэр.
– На десять минут, – сказал Мартин Каннингем, посмотрев на часы.
Молли. Милли. То же самое, но пожиже. Ругается как мальчишка. Катись колбаской! Чертики с рожками! Нет, она милая девчушка. Станет уж скоро женщиной. Маллингар. Дражайший папулька. Студент. Да, да: тоже женщина. Жизнь. Жизнь.
Карету качнуло взад-вперед и с ней четыре их тулова.
– Корни мог бы нам дать какую-нибудь колымагу поудобней, – заметил мистер Пауэр.
– Мог бы, – сказал мистер Дедал, – если бы он так не косил. Вы меня понимаете?
Он прищурил левый глаз. Мартин Каннингем начал смахивать хлебные крошки со своего сиденья.
– Что это еще, Боже милостивый? – проговорил он. – Крошки?
– Похоже, что кто-то тут устраивал недавно пикник, – сказал мистер Пауэр.
Все привстали, недовольно оглядывая прелую, с оборванными пуговицами, кожу сидений. Мистер Дедал покрутил носом, глядя вниз, поморщился и сказал:
– Или я сильно ошибаюсь… Как вам кажется, Мартин?
– Я и сам поразился, – сказал Мартин Каннингем.
Мистер Блум опустился на сиденье. Удачно, что зашел в баню. Ноги чувствуешь совершенно чистыми. Вот только бы еще миссис Флеминг заштопала эти носки получше.
Мистер Дедал, отрешенно вздохнув, сказал:
– В конце концов, это самая естественная вещь на свете.
– А Том Кернан появился? – спросил Мартин Каннингем, слегка теребя кончик бороды.
– Да, – ответил мистер Блум. – Он едет за нами с Хайнсом{292} и с Недом Лэмбертом.
– А сам Корни Келлехер? – спросил мистер Пауэр.
– На кладбище, – сказал Мартин Каннингем.
– Я встретил утром Маккоя, – сообщил мистер Блум, – и он сказал, тоже постарается приехать.
Карета резко остановилась.
– Что там такое?
– Застряли.
– Где мы?
Мистер Блум высунул голову из окна.
– Большой канал, – сказал он.
Газовый завод. Говорят, вылечивает коклюш. Повезло, что у Милли этого не было. Бедные дети. Сгибаются пополам в конвульсиях, синеют, чернеют. Просто кошмар. С болезнями сравнительно легко обошлось. Одна корь. Чай из льняного семени. Скарлатина, эпидемии инфлюэнцы. Рекламные агенты смерти. Не упустите такого случая. Вон там собачий приют. Старый Атос, бедняга! Будь добрым к Атосу, Леопольд, это мое последнее желание. Да будет воля твоя. Слушаемся их, когда они в могиле. Предсмертные каракули. Он себе места не находил, тосковал. Смирный пес. У стариков обычно такие.
Капля дождя упала ему на шляпу. Он спрятал голову и увидел, как серые плиты