раздался над его головой голос Стригалева. – Я поставил его подальше от комиссии, но разве от вас что-нибудь скроешь…
– От него? – с восторгом сказал Цвях. – От него ничего не скроешь!
– Видите ли, – Стригалев вышел вперед. – Я никак не могу преодолеть его стерильность по отношению к культурным сортам… Не завязывает ягод.
– Какой-то странный «Контумакс», – сказал Федор Иванович. – Я же знаю этот вид. У вашего весь габитус крупнее. Чем вы его кормили?
– Хорошо накормишь, он и вырастет, – примирительно вставил беспечный Цвях.
– Вообще-то вы замахнулись, – недоверчиво проговорил Федор Иванович. – До сих пор, по-моему, никому еще не удавалось получить ягоды от такого скрещивания. Одно время иностранные журналы, – он обернулся к Цвяху, – были полны сообщении о попытках ввести этого дикаря в скрещивание. Потом все затихло, и мировая наука подняла руки вверх. И отступились. По-моему, все – я правильно говорю? – это уже был вопрос к Стригалеву.
– Вообще-то так и есть, – пробормотал Иван Ильич, глядя в сторону. – Но вот мы… Советская наука в нашем лице надеется все же найти…
– Этот эксперимент… Такая попытка – и в такой скромной тени…
Спохватившись, повинуясь отдаленному голосу, Федор Иванович умолк. Отвернулся, оставил это странное растение в покое. Пора было заканчивать затянувшийся осмотр.
– Елена Владимировна, Иван Ильич, – сказал он, оглянувшись, как будто посмотрел – нет ли посторонних. – Возраст ваших растений месяца четыре, а то и пять. Когда у нас кончилась сессия академии? Двадцать дней назад. Я должен с удовлетворением… Хотя и не без удивления… отметить, – он не удержался и широко улыбнулся, – должен отметить, что ваша перестройка в верном направлении началась за полгода до того, как на сессии прозвучал призыв к перестройке. Это делает вам честь, но не всем может быть понятно. Теоретические позиции ваши многим ясны. Готовясь к этой ревизии, я пролистал некоторые журналы… По-моему, еще за месяц до сессии Иван Ильич выступал…
Цвях в восторге больно толкнул его в бок: давай жми! Стригалев молчал. Елена Владимировна, порозовев, смотрела в упор. Аспиранты оцепенели, ждали удара.
«Играешь, ласково прикасаешься к питающим трубкам», – Федор Иванович вдруг вспомнил разговор с Вонлярлярским.
– В общем, будем считать, что проверка ваших работ дала положительные результаты. – И став совсем непроницаемым, он повернулся к выходу.
«Что со мной случилось? – думал он, идя между стеллажами. – Будь это месяц назад, я бы вцепился и начал разматывать клубок…»
Они обедали за тем же столом.
– Крепко берешь, – сказал ему Цвях. – Я прямо помер от страха, когда ты их за глотку взял. В общем, ты правильно сделал, что отпустил. Ребята-то хорошие…
А когда вышли к лавке покурить, там уже сидели Стригалев и Елена Владимировна.
– Ну как, сварили вчера борщ? – спросил Федор Иванович, прямо взглянув ей в лицо.
– Еще какой! Из прекрасной говядины и свежих овощей. На три