с вами, мадам? Нездоровится?
– Я хотела у тебя спросить, Леня. Почему у тебя нет друзей?
– Как это нет? А это кто? Вон что в столовой натворили – смотреть страшно!
– Я говорю, настоящих друзей.
– Настоящих? Вон чего захотела… Видишь, Надя, я тебе говорил уже. Помнишь, говорил? Друзей у нас здесь быть не может. Друг должен быть независимым, а они здесь все от меня как-нибудь да зависят. Один завидует, другой боится, третий держит ухо востро, четвертый ищет пользы… Изоляция, милая. Чистейшая изоляция! И чем выше мы с тобой пойдем в гору, тем полнее эта изоляция будет. Вообще, друг может быть только в детстве. Мне очень, конечно, хочется иметь… Я вот надеюсь на тебя…
Он встал и зашагал по ковру – не прямо, а зигзагами, делая неожиданные повороты и остановки.
– Вот они – пили за наше здоровье. Думаешь, они нам друзья? Нет. Секретарь – этот все щурится. Не нравится ему что-то во мне. Твердая рука Дроздова не по душе. Не теоретически действую иногда, вот его и коробит. Видишь – ушел! Сразу же после тебя и поднялся. Н-ну, кто же еще… Ганичев – этот вроде ничего, этот ничего, кажется. Но он мой наследник. Я уеду его уже прочат на мое место, и он знает. Он ждет, когда я уберусь. Чтоб наследство поскорее принять…
– Значит, ушел Гуляев? – задумчиво проговорила Надя.
– Молод и соглашатель – Леонид Иванович угадал ее мысли и опять заговорил о Гуляеве. – Нельзя к Дроздову на свадьбу не прийти. Приглашен. Опасно это – обидеть Дроздова. А на бой выйти боится. Взять меня не сможет – районишко у него худой. Весь экономический базис, прости, – он улыбнулся, – вся экономическая база вот в этой, Дроздова, руке. Вот он и половинничает: ушел «по делам»!
– О ком это ты говорил в коридоре с Ганичевым? – спросила Надя.
– Да вот… приехал из Москвы. Некто Галицкий. Доктор наук. Строим мы тут одну машину, так он говорит, что принцип устарел… В первый день, когда приехал, он только сказал, что будет помогать при сборке. Через три дня спрашиваю его, как машина. «Н-ничего, как будто». Еще через два дня встречаемся – а он словно заболел. Лохматый, бледный, глаза прячет. Еще бы! Представитель заказчика! Промычал что-то и пошел к себе. А теперь вот – высказался!
Леонид Иванович посмотрел на пол, поморгал, потом решительно поднял голову.
– Вот так, дорогая. С кем же нам дружить? Мы с тобой уже не студенты. Мы теперь серьезные люди, многогранные. Чем дальше, тем больше граней. Простой ключ к нам уже не подойдет. Какой выход из этого? А выход такой: сплотимся! Раз мы подошли друг к другу. – С этими словами Дроздов обнял жену и, откинувшись, посмотрел на нее издалека. – Хороша, хороша!..
Всего лишь несколько слов – и все поставлено на место! Но все ли? Надя туманно посмотрела на мужа. Они действительно были многогранны – оба. Особенно он. Столько граней, что голову можно потерять!
4
Еще через день, прямо из школы Надя пошла на Восточную улицу к Сьяновым. Эта улица, длиной в добрых три километра, была застроена домиками из самана. Их здесь называли землянками. Двойная цепочка желтоватых электрических