была не наша городская гекамистка, живущая по соседству со школой, эту рекомендовали лучшие из лучших – да мой папа к другой бы и не пошел. У нее имелся настоящий офис рядом с Бостонской больницей. Деньги никогда не были проблемой для моих родителей. Возможно, это было для них единственное решение, единственное, что они могли сделать, когда на пороге стояла беда.
Мы слышали о том, что гекамисты не могут лечить людей, однако доходили до нас и другие слухи: нужно просто найти правильного гекамиста. Из тех ковенов, которые продлевали своим членам жизнь. Гекамистов, которые прекратили лечить людей в отместку правительству, сделавшему вступление в ковен нелегальным двадцать лет назад. А Мина была больна, возможно, даже умирала (мы не знали), и мы должны были попытаться.
– Все это неправда, – заявила гекамистка. На ее лице отпечаталось такое количество морщин, что рассмотреть глаза было практически невозможно. Она носила белый медицинский халат и говорила сухим, менторским тоном. – Гекамист – своего рода духовный счетовод. Мы традиционно работаем в трех областях – с телом, разумом и душой или, по-другому, (так мне нравится больше) на физическом уровне, ментальном и уровне ауры. Скажем, у вас в наличии выдающиеся умственные способности, но большие проблемы с внешностью. – Я ощутила, как все в комнате, кроме Мины, уставились на меня. – Мы перераспределяем ресурсы так, чтобы часть умственного резерва перешла в красоту. Но когда кто-то настолько болен, как Мина – прости, дорогая, – расплата умственными способностями может оказаться катастрофичной.
– И все же она выживет? – спросила мама. Мина унаследовала мамины черные блестящие волосы, темную гладкую кожу и элегантный нос, но не ее чувство стиля и маниакальную страсть к садоводству. Я пошла в отца: от него у меня желтая, склонная к акне кожа и маленькие глазки, и не знаю, что еще, поскольку большую часть времени он проводил в Бостоне, где зарабатывал кучу денег. Так что моя мама могла с упоением заниматься садом.
Гекамистка покачала головой:
– Она станет овощем.
Мина вздохнула, а родители начали шепотом переговариваться друг с другом.
– Если бы был хоть один-единственный шанс, доктор сказал бы нам об этом, – заявила я Мине.
– И потерял такое прибыльное дело? – ответила сестра, проводя рукой по облысевшей голове. От любой шапки кожа у нее адски зудела, найти подходящую она так и не смогла. Мина прошептала так, чтобы гекамистка не слышала: – Я ненавижу это место.
– Что ты имеешь в виду? Здесь мило.
– Разве ты не ощущаешь чувство фатальности происходящего? Сюда приходят люди, которые потеряли надежду. – Гекамистка посмотрела на нас, Мина улыбнулась в ответ и продолжила еще тише. – Они больше не могут выживать своими силами.
– Куча народу пользуется заклинаниями.
– Люди делают опасные вещи из-за ненависти к самим себе.
– Я ненавижу рак, – ответила я. – Ты тоже ненавидишь рак, так ведь?
– Это все равно что ненавидеть