я. – Ты что, хочешь их встретить, втаскивая труп в лифт?
– О таких вещах лучше шепотом, – попросила Гануся и пояснила:
– У меня тоже соседи.
– Ты права, – послушно перешла я на шепот. – Вынеся из квартиры труп, мы спокойно погрузим его в лифт, а потом затащим в твою новую «Оду», которую подкатим к подъезду.
– И что? – насторожилась она.
– Ничего, довезем до первого парка и оставим на лавочке, – сказала я и спохватилась:
– Да, еще снимем с трупа мои шлепанцы и халат.
Гануся напомнила:
– Халат на тебе.
– На мне другой халат, а мы снимем тот, старый, любимый.
– Ну е-мое! Раздевать труп догола? Прямо в парке? Это жлобство! – возмутилась Гануся.
Я сконфуженно согласилась:
– Хорошо, халат и шлепанцы снимем в квартире.
– И голый труп потащим в лифт? А если случайно выйдут соседи? Что они скажут? Не обижайся, куколка, но это совсем неприлично, – осудила меня Гануся. – Надо бы его приодеть.
– Может, еще скажешь и приобуть? – возмутилась и я. – Ты знаешь, я бедная! Нет у меня для трупов свободной одежды! Особенно обуви!
– В любом случае, куколка, не понимаю, как мы потащим твой труп. Я боюсь мертвецов.
– Она как живая! – бодро заверила я.
Гануся, похлопав своими большими глазами, вздохнула:
– Нет, я не могу. Мы можем столкнуться с соседями, и пострадает моя карьера.
– На моей площадке это исключено – там одни совы, раньше девяти в субботу не просыпаются, а внизу придется проявить осторожность. В одном ты права: не стоит катать по городу голый труп. Честное слово, не знаю, что делать. Даже если я пожертвую трупу что-то из шмоток, это тоже не выход. Предлагать свои вещи трупу рискованно. Их могут узнать.
Гануся уставилась на меня, как на сумасшедшую.
– Ну е-мое! Если ты утверждаешь, что та, мертвая, вся в тебя, то встречи с милицией в любом случае не избежать, – снисходительно пояснила она и многозначительно покрутила у своего стильно выбритого виска наманикюренным пальцем.
Пришлось возразить:
– Да, но при этом я могу настаивать, что не подозревала о существовании трупа. А вот после обнаружения на нем моих вещей бесполезно толкать подобные речи.
– Твои речи странны по-любому, – «обрадовала» меня Гануся и с тяжелой обидой добавила:
– Жаль ковер, лучше бы ты продала его мне, когда я тебя об этом просила.
– Ну, кто же знал, – я пожала плечами. – К тому же ковер безнадежно испорчен. На нем кровь.
– Крови не было бы на ковре, продай ты его мне, – послала новый упрек Гануся.
Я заупрямилась:
– Кровь была бы, но уже на полу.
– С полу кровь легче смывается.
Меня передернуло: о чем мы говорим? Соседи там просыпаются, труп разлагается, а мы мелем всякую чушь.
– Так ты поможешь мне или нет? – воскликнула я и задала законный вопрос:
– На кой ляд тогда мне подруги?
– А я что, единственная твоя подруга? – опомнилась вдруг Гануся. – Попроси