align="center">
Маврий
Собрались спать; завтра особый день – встреча с командирами и определение всех в строй. Внезапно к нам подошел невысокий белобрысый совсем юный солдатик – гимнастерка и брюки висели на нем, как на вешалке. Попросив разрешения, он подсел к затухающему костру и сразу заговорил:
– Вы вроде бы грамотные, в сапогах, а мы – обмоточники, как мой тятя на Первой мировой, потараторим маленько. Я сам мордвин, четыре класса кончил, телеги чинил в колхозе, уважали деревенские. Маврием зовут. Так вот, завтра, глядишь, разберут всех кого куда, расстанемся, и поведут убивать. Так вот: как мне поступать? Мы верующие, папаня и маманя за веру дважды на Севере побывали. Так вот, привезли нас на человекобойню – так тятя окрестил ЭТО, мол, как иначе ЭТО назвать? Так вот: как же так – стрелять в человека? Нам вера не позволяет.
Тут Юрка резко сказал:
– Немец – не человек, а фашист, убийца. Знаешь ты это, солдат? Чего его жалеть!
– Так-то говорят… А разве фашист не живое существо?
– Вот тебе на! Все мы станем стрелять в противника, а ты в воздух?
– Выходит так-то.
– Да тебя, живое существо, судить следует. Ты это понимаешь?
– Так-то…
– Что же ты думаешь?
– Себя бы прихлопнул. Опять же… вера не позволяет. – Казалось, еще минута, и он захлюпает.
Да держал ли этот солдат винтовку в руках? Может, и его перед фронтом на палках учили, мы уже слышали о таком от новобранцев. Зачем он обратился к нам? Захотел исповедаться? Посоветоваться, найти ответ на раздиравшие душу сомнения? Видно, страшно показалось говорить о таком с командиром, с товарищами. Впервые в жизни я встретил религиозного человека, мне даже жалко его стало, захотелось помочь – но как? Мы же, черт возьми, все в одной упряжке, для всех нас сегодня первый фронтовой день.
Юный солдатик сильно нервничал, искал необходимые слова, стараясь получше объяснить свои переживания, моляще глядел на нас:
– Так вот, как мне быть? Я на вас надежду положил. Тятя учил: «Приедешь на войну, Маврий, учуешь доброго человека – доверься ему: мол, так и так, – и проси совета».
– Вот-вот! – сказал Юрка, похлопав его по плечу. – Держи язык за зубами, солдат, – вот мой главный совет. Поступай как знаешь, не маленький, но запомни: попадешь к фашистам – они с тобой церемониться не станут, быстро прихлопнут, не сомневайся.
Неожиданно Маврий потянулся к Юркиной руке – ну и дела! Видно, хотел поцеловать, но Юрка вовремя отстранился и сделал вид, что ничего не заметил.
Маврий стал рассказывать о своем роде:
– Папаня семью в строгости держал, так-то говорил: «Трудись сызмальства, Маврий. Не ной, ты не баба. Не болтай зазря. Не вой на тяжбы голода и холода – терпи. Крестьянская жизнь – не мед, но не изменяй ей, в нашем роду она заведена была еще дедами. Но в обиду себя не давай. Живи по-людски. Главное, веру не забывай. Без нее пропадешь!» Так-то. А у нас во взводе русских мало, почти одни