пришла другая напасть. С конца 1934 года, когда, как я уже упоминал, с ученических тетрадей начали под надуманным предлогом срывать обложки, все больше стали говорить о бдительности, о вредительстве и вредителях. Стали строже наказывать виновников различных происшествий. Мы, школьники, видели, как в наших краях происходили взрывы на нефтеперегонных заводах, как горели нефтяные вышки. Все эти происшествия в технически сложной нефтедобывающей отрасли происходили по многим объективным причинам, прежде всего, из-за низкого уровня образования и незнания своего дела, по небрежности и разгильдяйству, но иногда, безусловно, и по злому умыслу. В этих вопросах компетентным органам надо было тщательно разбираться, делать правильные выводы, что бывало далеко не всегда. К 1937 году все чаще стали звучать слова «враг народа». Вначале разоблачали настоящих вредителей, а потом стали обличать врагами и честных людей. В стремлении улучшить свое положение расправлялись с неугодными, писали доносы, убирали талантливых руководителей.
Помню, как однажды в конце 1938 года мой отец о чем-то тихо переговаривался с мамой. Мать уговаривала его не лезть на рожон, но отец настаивал на своем, говорил, что не отступит от правды и своих принципов. На следующее утро он уехал в город, наказав матери, чтобы она, если он не вернется, берегла детей. Я, услышав это, насторожился. Мама очень волновалась весь день. Приехал отец поздно, мы были очень обрадованы, что он вернулся. Оказывается, отца вызвали свидетелем в суд. Судили как врагов народа трех инженеров, которых отец знал хорошо по работе. Помню одного из них, Кулигина, талантливого инженера. Отец показал на суде, что предыдущий свидетель дал много неправдивых показаний, что подсудимые честные люди. Суд в итоге отправил дело на дальнейшее расследование. Отец понимал, что после таких показаний ему самому не приходится ждать ничего хорошего. Больше в суд его не вызывали. Недели через две в газете «Грозненский рабочий» я прочел сообщение, что начальник НКВД Чечено-Ингушской АССР Иванов (имя и отчество не помню)[10] оказался врагом народа, фабриковал дела на честных специалистов как на врагов народа.
Тем не менее на отца почему-то начались гонения по партийной линии. Как члена ВКП(б) его вызвали в райком партии, долго беседовали, конкретно ничего не предъявили, но из партии исключили. Отец не сдался, написал письмо лично Сталину, долго ждал ответа. Вдруг его вызвали в райком партии и, ничего не объясняя, восстановили в партии. Отец недоумевал тогда, почему в райкоме партии его не ознакомили с ответом на письмо. У меня в памяти осталось большое недоумение, почему руководители райкома, уже после разоблачения Иванова, начали преследовать отца как коммуниста? Ведь такое произошло не только с моим отцом, со многими людьми было так. Представлялось тогда, что райкомовские руководители не имели большевистской принципиальности и собственного мнения, ими можно управлять как марионетками. От этого мне становилось грустно. Кулигина и двух инженеров, в пользу