время: одного сняли, другого назначили – а машина знай себе крутится, как и прежде. Нынче коли кого снимут – так за ним рухнет целая пирамида на местах: чиновники посыплются, люди в погонах зашатаются, а за ними и те, кто с оружием за пазухой. У нас сейчас каждый крупный начальник – это как замкнутое государство, со своей трудовой армией, вооруженной охраной, системой кормежки… Вон в таможне как – как только начальника меняют, так вся пирамида таможенного комплекса к едрене матери летит, и ее приходится всякий раз заново строить. Так-то вот.
Михалыч снова прилег на диван. Видно, он устал от своих речей. Варяг молчал, размышляя о словах старого вора. Он расстегнул две верхние пуговки на рубашке. Под рубашкой мелькнули голубые линии наколки на груди. Эта наколка была для него дорогой памятью, оставшейся от одной из первых отсидок. Парился на одной зоне с Варягом известный художник, который за пайку делал тамошним сидельцам изумительные наколки. Именно этот тощий и вечно поддатый ханурик сотворил самую главную наколку Варяга – крест с двумя парящими над ним ангелами, – с которой он потом, когда сводил свои знаки воровской чести, не пожелал расстаться.
То, о чем рассказал ему Михалыч, вернее, не рассказал, а намекнул, озадачило Варяга. Он и впрямь не подумал, что тяжелый разговор с ворами, который едва не закончился кровопролитием, мог стать следствием не недовольства людей его, Варяга, коммерческими проектами, а прямого «заказа» со стороны.
Сверху… Может, надо покопать где-то рядом, прощупать почву вокруг каждого из больших воровских авторитетов. Но кто этим может заняться? Только самые верные люди. Сержант. Филат…
– Ты, Владик, еще вот о чем подумай, – подал слабый голос Михалыч. – Не знаю, какие ты дела крутишь с властью, но учти: преемственность кремлевских начальников закончилась. Теперь будет взрыв. «Дед» уйдет – это, я думаю, дело давно решенное, только пока они там не знают, как все это озвучить и обставить.
Наверняка и сменщика ему уже присмотрели. И не из тех, кто на телеэкранах мелькает, это будет совсем неизвестный человек, чью фамилию народ даже не знает – ну, может, краем уха слыхал пару раз, но и только. И знаешь почему?
Варяг бросил на старого вора вопросительный взгляд.
– Их всех «Дед» сильно напугал – своим упрямством и самодержавными ухватками. Больше они такого не допустят. Им нужен тихий, послушный, гуттаперчевый мальчик, – Михалыч хихикнул. – Помнишь, был такой детский рассказ «Гуттаперчевый мальчик»? Про циркового артиста-мальчишку, который выступал на арене. Ловкий был, цепкий, гнулся, как резиновая кукла. Вот такой податливый тихоня им теперь и понадобится. Чтобы никаких проблем с ним не было – ни в смысле физического здоровья, ни в смысле моральных устоев.
– Такие только в гэбэ водятся, – усмехнулся Варяг. Михалыч очень серьезно поглядел на него:
– А я и не исключаю… И те, кто посадит его на трон, потребуют от него отработать по полной программе. Так что грядут темные времена, Владик! – И старик замолчал. – Да, кстати, я слыхал,