так давно я вернулся домой из музыкальной школы и неожиданно застал у нас дедушку с бабушкой. Они «сюрпризом» приехали из Тёнсберга и собирались пробыть у нас до утра.
Мама и Йорген тоже были дома и с нетерпением ждали, когда я появлюсь в холле и начну стаскивать с себя сапоги. Сапоги были грязные и мокрые, но никто не обратил на это внимания. Их мысли были заняты чем-то другим. Я сразу заподозрил что-то неладное.
Мама сказала, что Мириам уже спит, таким тоном, словно ничего лучшего в связи с приездом дедушки и бабушки нельзя было и пожелать. Впрочем, ей-то они не дедушка с бабушкой. У нее есть свои. Они тоже очень хорошие и тоже приезжают к нам, но, как говорится, кровь гуще, чем вода.
Я вошел в гостиную и сел на ковер, лица у всех были такие торжественные, будто случилось что-то серьезное. Но в школе за последние дни у меня не было замечаний, из музыкальной школы я приходил домой вовремя, и прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я в последний раз стянул десятку с кухонного стола. Поэтому я сказал им: «Выкладывайте!»
И бабушка объяснила, что они нашли письмо, которое отец написал мне незадолго до своей смерти. У меня заныло под ложечкой. Отец умер одиннадцать лет назад. Я даже не уверен, что помню его. «Письмо от отца» – это звучало ужасно высокопарно, еще почище, чем «завещание».
Тут я заметил, что у бабушки на коленях лежит большой конверт, она протянула его мне. Конверт был заклеен, и на нем было написано одно слово: «Георгу». Почерк был не бабушкин, не мамин и не Йоргена. Я вскрыл конверт и вытащил толстую пачку бумаги. И вздрогнул, потому что наверху первой страницы было написано:
Сядь поудобнее, Георг. Я хочу, чтобы ты устроился поудобнее, потому что намерен рассказать тебе одну душещипательную историю…
У меня закружилась голова. Что это означает? Письмо от отца? Настоящее?
«Сядь поудобнее, Георг». Мне показалось, что я слышу раскатистый голос отца, и это была не видеозапись, я слышал его голос, как будто отец вдруг ожил и сидит с нами в гостиной.
Хотя конверт, до того как я открыл его, был заклеен, я все-таки спросил у взрослых, не читали ли они этого длинного письма, но все отрицательно покачали головой и сказали, что не прочли ни строчки.
«Ни одной буковки», – сказал Йорген, в голосе его слышалась неловкость, отнюдь не свойственная этому человеку. Но может, я разрешу им прочитать отцовское письмо после того, как прочту его сам, сказал он. Думаю, ему было ужасно любопытно, о чем говорится в этом письме. Почему-то мне показалось, что у него не совсем чиста совесть.
Бабушка объяснила, что они после полудня сели в машину и покатили в Осло. И все потому, что ей показалось, будто она разгадала одну старую загадку. Это звучит таинственно, но так оно и есть.
Когда отец лежал больной, он говорил маме, что пишет мне длинное письмо, которое я должен буду прочесть, когда вырасту. Но никакого письма они так и не нашли, а мне между тем