Час от часу не легче, подумал я. Вот он, хлеб адвоката. Собираюсь защищать насильника, хотя в защите нуждается его жертва. Хотя не исключено, что этим занимаются именно соучастники Игоря Бахметьева, которых до сих пор не нашли…
Ко мне подошла пожилая учительница, седенькая, сухонькая, в пенсне.
– Вы хотели поговорить с нашей ученицей Олей Ребровой, как мне передали? – спросила она.
– Именно так, – кивнул я.
– Может быть, чтобы вам здесь не мешали, вам лучше подняться наверх. Там есть свободный класс. А то сейчас закончатся уроки, здесь будет шумно, много ребят, сами понимаете, не дадут поговорить.
Она протянула мне ключ.
– Это от моего класса. Сорок вторая комната. Оля сейчас к вам туда придет.
– Спасибо, – поклонился я. – А что вы можете о ней сказать, простите, не знаю вашего имени-отчества.
– Зинаида Сергеевна, очень приятно, а вас как зовут?
– Юрий Петрович Гордеев.
– А насчет Олечки скажу – очень хорошая девочка.
– Можно о ней сказать, что сама тянется к мальчикам, заигрывает с ними? – спросил я.
– Ни в коем случае, – покачала она головой. – Скромница, отличница, при этом красивая девочка. Но есть и другие, уж поверьте, сорок лет в школе, кого только здесь не видела… Так что защищайте ее получше, Юрий Петрович, очень мы все, кто Олечку любит и знает, на вас рассчитываем.
Такой учительнице нельзя врать, и я отвел взгляд.
Она что-то почувствовала, смолкла, как бы припоминая, не сказала ли чего лишнего.
– Ну… у вас работа, наверное, такая, – сказала она, замявшись. – Я понимаю…
И отошла в сторону, потом оглянулась, как бы раскаиваясь, что дала мне ключи.
– Я поговорю с ней наверху, в классе, – сказал я Олегу Григорьевичу, который все никак не мог оторваться от своей газеты. – Если не возражаете. Вестибюль – плохое место для разговора.
– Пожалуйста, – он пожал плечами и снова внимательно посмотрел мне в глаза, как бы проверяя мои намерения. – А я вам не помешаю, если буду там присутствовать?
– Мне – нет, ей, боюсь, помешаете. Дело весьма деликатное. Сами понимаете, какие могут возникнуть вопросы.
– Покажите мне ваше удостоверение, – сказал он, сложив наконец свою газету. – На всякий случай.
– Я понимаю, – кивнул я, показав ему все документы, какие у меня с собой были. И когда он снова спокойно развернул газетные страницы, как если бы взял на себя обязательство прочесть там все, от корки до корки, я почувствовал себя свободным.
Оля уже ждала меня возле дверей с цифрой сорок два. Стояла неподвижно, глядя в пол, обнимая руками портфель. Милая, хрупкая девочка. Глядя на такую, у нормальных людей должно возникать желание защитить ее, уберечь от беды. Но это у нормальных людей.
– Вы будете защищать Игоря? – спросила она, когда мы вошли в кабинет, кажется химический.
– Это так, – кивнул я, – поэтому в любой момент ты можешь уйти. И вообще можешь со мной даже не начинать разговора.
– Ну почему? – она пожала плечами. – Спрашивайте.