возможно, тоже стоит возле отеля… Но нечего пялиться в окно!
Он отошел в глубь комнаты. Любопытство – вещь полезная, но в его, Саркисова, нынешнем ремесле оно не слишком приветствуется…
Первым Левон набрал по памяти номер телефона человека, находящегося в немецком городе Киль.
– Мы уже в Вильнюсе, – сказал он ответившему на вызов человеку на их родном наречии. – Погода прекрасная, все в порядке, отдыхаем.
– Рад за вас, – прозвучал в трубке ответ. – Привет подруге. Пока…
Левон дал отбой. Некоторые вещи, которые он не то что должен, а просто обязан был делать, – вроде этого короткого звонка «родне», – могли показаться излишней, никому не нужной перестраховкой. Но так может рассуждать лишь круглый идиот. В их работе не бывает мелочей. Как любит невзначай напоминать его родной дядя – «Чека не дремлет». Равно как Интерпол, ФСБ и прочие спецслужбы, включая местные. Да и свои фишку секут, так что надо постоянно держать ушки на макушке…
Он набрал местный номер, причем цифры, как в прежнем случае, он извлек не из памяти мобилы, а из собственной.
– Клаусау[3], – прозвучал в трубке мужской голос.
– Мне нужен справочный отдел Дворца выставок…
– Вы ошиблись номером, – по-русски, но с легким прибалтийским акцентом сказал мужчина, после чего в трубке послышались короткие гудки.
Левон, удовлетворенно хмыкнув, спрятал трубку в карман. Все идет гладко, как по писаному. В принципе на сегодня они свою работу с Лией выполнили. Им предстоит провести здесь, в литовской столице, в этом отеле, ровно двенадцать часов. Подъем в пять утра, завтрак – в номере. Затем они выпишутся из отеля и отправятся в дальнейший путь, по известному лишь им и их начальству маршруту. Конечно, все не так просто, как может показаться непосвященному человеку. Они тоже с Лией рискуют. Но и платят хорошо: за эту поездку они заработают кругленькую сумму в тридцать тысяч евро…
Из ванной комнаты, дверь в которую Лия – намеренно, конечно, – оставила открытой настежь, уже несколько минут доносились звуки работающего душа, перемежаемые томным женским мурлыканьем. На столе стот ваза с наливными яблоками и поверх тяжелой гроздью винограда. Он отщипнул пару виноградин, попробовал их на вкус… сочен, но недостаточно сладковат и прянен; он никогда и нигде более не встречал и не пробовал такого винограда, как у себя на родине, откуда близкие его вывезли, когда ему еще не исполнилось и десяти лет…
Левон закурил, прихватил с собой пепельницу с гербом отеля. Переместившись к ванной, оперся плечом о косяк и с легкой усмешкой стал наблюдать за своей обнаженной подругой, оккупировавшей душевую кабинку. Ну а та, приметив его в дверном проеме, немедленно устроила для него представление: сначала принялась гладить свою довольно полную, но нисколечко еще не отвисшую грудь, трогая, теребя темно-коричневые соски, которых еще не касались уста новорожденного младенца, затем, повернувшись