на ложе, а рядом – нисколько не испуганную Морану.
Умела коварная ведьма прикинуться ненаглядной красою: личико белей молока, губы что маки, волосы – небо ночное, только звёзд не видать. И лишь глаза, как две дыры. Глаза не обманывают, в них смотрит душа.
– Так-то ты любишь невесту, верный жених! – полыхнул Даждьбог небывалым огнём, схватив Месяц за плечи и встряхивая, чтобы проснулся. – Вставай, ответ будешь держать! Как Деннице в очи посмотришь?
– А ну её, гордую, – неверным языком пробормотал Месяц и потянулся обнять снова Морану. – Подумаешь, невеста. Как любил, так и разлюблю, а вас обоих знать вовсе не знаю!
…Вот когда в самый первый раз страшно прозвучал раскат Перунова грома! Взвилась золотая секира – да и рассекла надвое изменника-жениха…
Злая Морана схватилась было за левую половину, где сердце, поволокла, – братья-Боги не дали, отняли. Не сладко пришлось бы и ей, но успели они с Чернобогом обернуться двумя змеями и юркнуть в трещину железного камня – ни солнечному лучу, ни молнии не достать. Положили Сварожичи тело ясного Месяца в колесницу, увезли домой.
Денница едва не упала с неба от горя, увидев, что с ним приключилось. А когда опамятовалась, стала просить у отца живой и мёртвой воды. Все знают: мёртвая вода сращивает разъятые члены, изгоняет порчу и сглаз, убивает злой яд, впитавшийся в плоть. И только потом живой воде достоит смыть мёртвую, вернуть жизнь, приманить душу назад. Вот и Месяц скоро начал потягиваться и тереть глаза, оживая:
– Как же крепко спал я, Денница! Ой, а что мне приснилось – будто я не в небе, будто бреду в снегу по колено, среди каких-то острых камней… Да куда ты?
Утренняя Звезда вдруг горько заплакала и кинулась из дому. Хотел Месяц бежать вслед за невестой, но Сварог, Отец-Бог, его удержал:
– Ещё бы долго ты спал, молодец, если бы не её любовь к тебе, недостойному. Припомни-ка, что было с тобою, с кем весёлые пиры пировал! Ты умер, а не заснул, потому что мои сыновья тебя наказали. И умер во зле, и твоя душа отправилась уже зимовать в Исподней Стране, не умея взлететь. Так и с другими будет отныне, кто платит злом за добро!
…Одни говорят, Денница и Месяц до сих пор всё в ссоре, но другим кажется, что они помирились – и то, бывают же они вместе на небосклоне. Правда, Месяц так и не смог отмыть с лица пятен, причинённых грязным покрывалом Мораны и её поцелуями. Он теперь далеко не столь яркий и ясный, как прежде, и вид у него, если хорошо приглядеться, испуганный и печальный. Но главное – с тех самых пор начал он, раскроенный секирой Перуна, уменьшаться на небосводе и совсем пропадать, потом снова расти. Так отозвалась ему давняя измена, давний сором. Люди верят, что истончившийся, старый Месяц надеется умереть и снова родиться – чистым, как прежде, обрести полноту лика и не терять её больше. Но не может. Вот почему про начавший убывать Месяц так и говорят – перекрой. Вот почему новорожденное дитя непременно показывают растущему Месяцу, чтобы справно росло, и новый дом начинают строить при молодом