дню. Клочья грязно-сиреневых облаков, разметанные ветром по утренней голубизне, медлили, размышляя: собраться в грозовую тучу или убраться восвояси подобру-поздорову. Из-за домов выглянул краешек солнца, стрельнул острыми лучами, отразившись в оконных стеклах и на миг ослепив Даньку.
– Чего тормозишь? – толкнули его в спину. – Топай!
Первым уроком была алгебра.
Сей предмет в лице его пророка – математика Антона Вадимовича по кличке «Водолаз» – властно взял Даньку за шкирку. В фигуральном смысле слова, разумеется. На сорок пять минут пришлось забыть о предчувствиях, тирах, долгах, физиономиях битых и еще целых, а главное – о предстоящей контрольной по химии. Водолаз предмет знал отменно и умел заставить себя слушать. Он стремительно покрывал доску рядами уравнений со степенями, дробями и квадратными корнями, от которых рябило в глазах, потом начинал расхаживать по классу и вещать, сверкая огромными круглыми очками и время от времени по-птичьи склоняя голову к плечу.
Голова учителя казалась огромной из-за плотной шапки курчавых волос. Вместе с очками – ни дать ни взять водолазный шлем. За что математик и получил свое прозвище. Уравнения с доски Водолаз стирал неожиданно, без предупреждения, поэтому зевать не следовало. Да и пояснения стоило мотать на ус: у Антона Вадимовича все выходило куда понятнее, чем в учебнике.
– …Таким образом, разложение многочлена на множители…
– Гы!
– Для юмористов повторяю: разложение многочлена на множители…
– Гы!
Разумеется, это был конопатый Фофан. Отморозок и разгильдяй, он мог нахально встать посреди урока, басом объявить: «Организм требует никотина!» – и прошествовать в туалет на перекур.
Но с Водолазом такие номера не проходили.
– Встаньте, Феофанов.
Фофан лениво поднялся, с наглой ухмылкой глядя на математика.
– Если вы лучше меня знаете, как разложить многочлен на множители, – идите к доске и продемонстрируйте всем, как это делается.
Сдавленный смешок белокурой Лильки: красавица никогда не упускала случая подлизаться к Водолазу. Иного способа выучить алгебру она не знала.
– Что же вы мнетесь, Феофанов? Не знаете? Или вы думаете, что многочлен – это то, чего у вас попросту нет, чтобы его разложить на всеобщее обозрение?
Класс грохнул. Красный как рак Фофан пытался огрызнуться, но его слова тонули в общем хохоте.
– Все. Посмеялись – и хватит. Прискорбно, что подобную реакцию у вас, дамы и господа, вызывают только шутки ниже пояса. Садитесь, Феофанов, и записывайте. А будете и дальше гыгыкать – пойдете вон из класса. Итак…
Данька покосился на соседку по парте – отличницу Лерку Мохович. Та сидела прямо, с гордо выпрямленной спиной, и смотрела на доску с уравнениями. Уголки ее губ едва заметно подрагивали: Лерка изо всех сил старалась не смеяться. Классная девчонка. И списать даст, если надо, и не закладывает, если кто стекло разбил или доску парафином намазал. И фигура у нее… Данька почувствовал, что краснеет, и склонился над тетрадью,