Смугляна привлекала экзотичностью, шоколадной кожей, отточенной стройностью, а,
чуть привыкнув к ней за эту совместную неделю, Роман теперь вроде как заново спрашивает себя:
так красива она всё-таки или нет? «Я красива», – открыто заявила однажды сама Нина, и он,
обескураженный своей неспособностью определиться, поверил ей на слово.
– Давай, давай, подымайся! – играя в серьёзность, требует Роман.
Смугляна опутывает его руками, пытается удержать ещё, и он уже и впрямь чуть недовольно
расцепляет её пальцы. Неприятно, когда тебя сдерживают, если ты уже включён в движение. Нина
оттягивает занавеску, бросает взгляд на будильник хозяйки, ойкает и, опережая Романа, бежит в
ванную.
Он остаётся сидеть на кровати, на этом высоком складе матрасов. Сегодня ему приснилась
Голубика с детьми, но вспомнить сон отчётливо уже не получается. Нина гремит на кухне
тарелками и он, предвкушая завтрак, начинает остывать от лёгкого недовольства ею.
– Ну ладно, – говорит Смугляна, появившись из кухни в том же наряде Евы, – я немного
перехватила, не переживай за меня. Я опаздываю уже на вторую пару. Ты тоже похватай, что там у
нас есть.
Роман остаётся сидеть за занавеской. Он слышит, как Нина торопливо одевается, как
застёгивает замки сапог в коридоре и как, даже не заглянув к нему и ничего не крикнув на
прощание, щёлкает дверным замком. Она, кажется, уже в другой половине своей жизни откуда не
крикнешь.
Весь день Роман сидит за книгой у окна. Хозяйка, вернувшись с рынка, штопает чулки и бельё
на кухне. Идти туда не хочется.
Подумать есть о чём. Проблем много. Надо как-то забрать у Ирэн свои остальные вещи. Надо
предпринимать и какие-то официальные действия, чтобы прекратить с женой все отношения. (Или
пока что не прекращать?) Надо бы как-то полноценно, что ли, осмыслить происходящее.
Но сегодня не до того. Сегодня он раздражён тем, как убежала Смугляна.
Нина приходит уже в темноте. Голодная, заглядывает на полку холодильника, отведённую им
121
Марией Иосифовной.
– Ты что же, ничего не ел? – с весёлым изумлением спрашивает она, придя к нему в комнату.
– Я не привык, как ты выражаешься, «хватать». В семье за стол не садятся поодиночке…
И уже высказывая это, Роман осознаёт свой глупый вид. Оказывается, его нелепая фраза, эта
заготовка, что сказать Смугляне, вертелась в голове весь день и как какая-то тряпка в стиральной
машинке простиралась до белизны, до полной бессмысленности. Нина на некоторое время
задумывается, не понимая о чём, о каком «хватать» он говорит, пока, наконец, не вспоминает свою
утреннюю реплику.
– И ты из-за этого целый день сидел голодным?! Для тебя это так важно? Но я же опаздывала…
Господи, какой ты обидчивый и тонкий.
– Да, я такой. Привыкни к этому, – продолжает он вынужденно откровенно