но за ними скрывались наша история, наши традиции, а они обязательно должны жить. И если когда-нибудь у меня самого будет сын, то и я однажды совершу над ним точно такой же обряд.
Последний, самый сильный удар достался мне от отца, и я остановился у купели. Видящая сделала приглашающий жест.
– Войди и смой с себя прошлую жизнь, – произнесла она. – Восстань чистым для жизни новой!
Вода в купели была ледяной, но тем не менее приторно-пряный аромат трав и цветов был настолько силен, что я невольно задержал дыхание. Избитые плечи горели – я читал, что раньше новичков не щадили и били мечами или палками всерьез, так что вода в купели окрашивалась кровью из многочисленных порезов.
Не успел переступить край мраморной чаши, как рука Видящей легла на мою голову, волшебница силой заставила меня окунуться в воду с головой. Бормоча себе под нос заклинания, она трижды погрузила меня в купель, а потом подхватила ведро и окатила с головы до ног.
– Готово! – воскликнула эльфийка и взмахом руки зажгла свечи на алтаре. – Берите его. Он – ваш!
Отец и дядя подхватили меня под руки, помогая вылезти, но не отпустили, когда мои босые ноги коснулись плит пола, а подтащили к алтарю. Свечи ярко горели на жертвеннике, похожем на цветок с девятью лепестками – по числу Покровителей.
Меня подвели к той его части, где находился алтарь Меана-Огня, покровителя воинов. Видящая развела руки и начала читать заклинание, а меня отец с дядей заставили лечь на алтарь, раскинув руки и ноги. Запястья и лодыжки кто-то крепко сжал. Отец двумя руками обхватил мою голову, мешая вертеть ею во все стороны и смотреть, что сейчас делают с моим телом.
Я видел только высокий сводчатый потолок часовни и внутреннюю часть купола из разноцветной слюды, но понял все, почувствовав боль на груди.
Мне наносили татуировку.
Это тоже было традицией. Когда-то татуировки накалывали всем эльфам, достигшим определенного возраста или статуса. Но потом презренные темноволосые переняли и, как водится, извратили искусство татуировок, и мы, эльфы, отказались от подобного украшательства. Сохранились только знаки, которые наносились далеко не всем. Я, единственный сын старшего в роду сына, в честь посвящения в рыцари получил право носить татуировку – герб своего Дома, а также рисунок, обозначающий, что у меня нет родных братьев.
Этот последний наносился на висок у самого уха и, насколько я мог судить по ощущениям, представлял собой простой завиток. Он же был единственным рисунком, который я не мог увидеть своими глазами – в знак того, что я точно так же не могу увидеть своего брата. Брата, которого у меня нет, не было и никогда не будет.
Пока на мое тело ставили знаки рода, Видящая не прекращала молебна, и в такт ее словам свечи на алтаре то гасли, то разгорались снова, а воздух то нагревался, то холодел так, что изо рта вылетали облачка пара. Завершив чтение заклинаний, волшебница заставила меня протянуть руку вперед. Тонкая игла мелькнула в ее пальцах. Последовал быстрый короткий укол – и капля крови упала на алтарь,