на тысячу гостей, сотни столов, на которых стояли гигантские кубки венецианского стёкла, в котором рубином сверкало выдержанное вино, громоздились горы из куропаток, зайцев, перепелов. Всего несколько дней назад через центральную браму проходили торжественные проезды в сопровождении сотен гайдамаков, местный костёл Святого Миколая еле мог вместить светских магнатов и князей церкви Речи Посполитой, от салютов из дюжины пушек на замковых бастионах содрогалась земля, а орудийный грохот разносился за несколько миль вокруг.
Но в тот майский день одна тысяча шестьсот девяносто второго года в резиденции Радзивиллов собрался лишь узкий круг родственников. В малой трапезной в центре стола сидели новобрачные – ординат Несвижский и Олыкский, князь Кароль Станислав Радзивилл и княжна Ганна Катажина Сангушко. Жених, молодой человек с немного одутловатым лицом, в основном молчал, бокал за бокалом потягивая красное венгерское вино. Невеста, немного худощавая, с вечно опущенными ресницами красавица, избегала смотреть на окружающих. Юная княжна несколько лет провела в варшавском кляштаре сакраменток, и, казалось, совсем растерялась от танцев, скоромной еды и томной итальянской музыки.
Напротив новобрачных сидела подруга невесты, Барбара Сапега, племянница великого гетмана литовского Казимира Яна Павла. По праву считающаяся одной из первых красавиц Литвы, она имела привычку смотреть на окружающих чуть свысока. Вздёрнутый нос на веснушчатом лице и пухлые губы говорили о добродушном характере, однако внешнее очарование портил кинжальный взгляд светло-серых холодных глаз. Барбара ела и пила немного, больше слушая то, что говорили другие, и лишь изредка вставляя короткие реплики.
Рядом с Барбарой сидели сын здравствующего короля Речи Посполитой Якуб Собесский, флегматичный молодой человек с тонким, по-женски красивым лицом, обрамлённым длинными чёрными кудрями, и его супруга, нейбургская принцесса Гедвига Эльжбета Виттельсбах, немного полная, как большинство баварок.
Слева от Якуба сидела ещё одна супружеская пара – принц Нейбургский, пфальцграф Бранденбургский Карл III Фридрих Виттельсбах, высокий, подтянутый красавец, и княжна Людвига Каролина Радзивилл, владелица княжеств Слуцкого и Копыльского, графств Себежского и Невельского, стройная, с тонкими изящными чертами лица, большими выразительными глазами, само воплощение хрупкой женственности. Супруги, прибывшие накануне из Гайдельберга, избегали смотреть на окружающих, чему имелись веские причины.
Десять лет назад Людвига Каролина, самая богатая невеста Речи Посполитой, отказала в руке Якубу Собесскому. Раздражённый поведением княжны, король Ян Собесский решился на беспрецедентный поступок: на вальном сейме в Гродно он попытался конфисковать имения княжны в пользу государственной казны. Великий гетман литовский Сапега не замедлил с ответным ударом – по просьбе княжны он расположил в её владениях собственные хоругви. Речь Посполита в очередной раз оказалась у пропасти кровопролитной междоусобицы. Перед лицом неминуемого конфликта с магнатами Великого Княжества Литовского король был вынужден отступить, ограничившись лишь филиппиками в адрес княжны.
Непросто складывались отношения Людвики Каролины и с несвижскими Радзивиллами: покойный Михаил Казимир, планируя наложить руку на гигантские владения своего кузена Богуслава Радзивилла, составил поддельное завещание, согласно которому в случае замужества племянницы за представителем иного семейства всё её состояние должно было перейти к князю Несвижскому. Обман раскрылся, несвижский ординат был обвинён в подлоге, но усилиями обеих сторон скандал был замят. Тем не менее, даже после смерти Михаила Казимира этот инцидент отравлял и без того непростые отношения между двумя ветвями могущественного рода Радзивиллов
Единственной, кто участвовал в свадебном веселье от всего сердца, была мать жениха, княгиня Катажина Радзивилл, вдова несвижского ордината Михаила Казимира и родная сестра Яна Третьего, Божьей милости короля Польского, великого князя Литовского, Русского, Прусского, etc, избавителя Европы от турецкой угрозы. Эта мужеподобная женщина с тяжёлым характером и непомерным властолюбием пять лет назад вернулась в Несвиж из варшавского монастыря, куда удалилась после ссоры с королевой Речи Посполитой Марией Казимирой д’Аркьен. Сейчас пожилая княгиня буквально упивалась шумом, праздничной суетой, обилием вина и пищи.
Разговор шёл на польском и немецком языках – то было время, когда в устах князей уже почти не звучала русская речь, когда на месте старинных православных церквей литовские магнаты возводили новые латинские костёлы, когда польская шляхта насаждала свою власть в русских землях, в случае восстаний пряталась за стенами замков, а во избежание возможного проклятия давала своим отпрыскам при крещении вторые, тайные имена…
Разговор шёл о далёкой Италии, куда молодая чета Радзивиллов планировала отбыть после улаживания всех хозяйственных дел.
– В Болонье мы не были уже больше десяти лет, – не отрывая взгляда от стола, говорил юный князь. – Управляющий просит денег. Может быть, придётся отремонтировать дворец. Надо будет пожить там немного, осмотреться.
Старая княгиня сотворила крестное знамение –