Паттон), Главный Медик (а вот как звали того, память не сохранила), и док Престон. Тогда док был куда моложе, но очки на носу и сейчас те же – с треснувшим на одном глазу стеклом.
Док говорит:
– Если не считать небольшой склонности к плоскостопию, мальчик абсолютно здоров физически, и соответствует всем нормам.
Однако эпилепсия, конечно… – тут док переходит на полушёпот, но Мэлт всё равно различает отдельные слова: «…только хирургическим вмешательством!.. удалить весь гипокамп и височные доли… и всё равно – может проявиться… (Мэлт не запомнил слово, но какая-то —) афазия, то есть, плохая память, или даже обычное слабоумие… Не практиковали таких операций уже сто семьдесят лет! – тут док тыкает пальцем в страницы раскрытой большой книги, лежащей перед троицей на столе, – Методика-то ясна, но гарантировать благоприятный исход – не смогу!..
Оказаться с «плохой памятью» Мэлту не улыбается – перед глазами Одуванчик, их нянечка. Забывающая даже снимать трусики с детишек, когда сажает их на горшок…
Главный медик переводит взгляд то на книгу, то на Мэлта, и говорит, качая седой головой с огромными залысинами:
– Проще, как мне кажется, оставить всё как есть. Не нужно превращать здорового мальца в дауна. Дебилов у нас и так хватает. Просто придётся ему таскать с собой мягкую втулку, и беречь голову от ударов при падении.
Главнокомандующий сердито отдувается. В книгу не смотрит. Смотрит он всё это время, неотрывно, только в глаза Мэлта. Мэлту ну никак не хочется быть идиотом – чтоб все показывали пальцем, как на глупого Хью. Похоже, мольба мальчишки оказалась старым служакой… Услышана. Генерал произносит Решающее Слово. Слово, положившее начало нравственным мукам и чувству собственной неполноценности Мэлта:
– Никаких операций. Физически здоровые и крепкие дебилы – совсем не то, что нам сейчас нужно. А пара припадков в неделю, думаю, в технических подразделениях особого вреда его работе не нанесёт. Посмотрим, не пройдёт ли всё само. До Комиссии.
Не прошло.
Ему в плане роста и взросления повезло: с физическим здоровьем всё в порядке. Припадки правильней всё же считать проявлением болезни Сознания. Психики.
А это – ничуть не лучше. Как сказал тогда, на Комиссии, Майор Коллинз:
– Страшно давать тебе в руки автомат, Мэлт. Ты же можешь во время судорог невольно нажать на спусковой крючок! В любой момент, поскольку себя не контролируешь.
И позже, когда он на коленях, рыдая в голос (поскольку осознавал, как будут на него смотреть в тыловых частях, Обслуживания, или Вспомогательных, если его при такой комплекции и фигуре комиссуют!..), умолял всё же зачислить его в действующие части передовой, Майор пояснил. Словно это нуждалось ещё и в пояснении:
– Пойми меня правильно, Мэлт. У нас полно и чужих врагов. Так что не хватало нам только своих! Да, я знаю, сознательно ты не хочешь навредить никому… Но это может случиться абсолютно независимо от твоей воли и желания. Я не могу