– «нéфеш» и «нешамá», которые переводятся на русский язык как «душа». После некоторых выяснений мне удалось понять, в чем же между ними разница. Оказалось, что «нефеш» – это животная душа, та, что оживляет наше физическое тело, а «нешама» – высшая душа, питающая тело духовное… Эти знания в дальнейшем помогли мне взглянуть на некоторые события моей жизни под новым углом… Тобик и Лайка
Мы с мамой жили в пятиэтажном доме с большим двором, площадкой для игр и голубятней, которую построил и содержал хулиган и вожак местной шпаны, наш сосед Федяй. Сразу за двором шла полоса гаражей, а за ними – спуск к реке длиной в пару километров, весь покрытый высокими деревьями. За речкой – деревня. Огромный мир для детворы! Осваивай – не хочу.
Как-то раз в деревне за рекой в одном доме случился пожар. Люди говорили, что все хозяева сгорели заживо, ничего не почувствовали – спали. У них во дворе жили две собаки. Первая – Лайка – породистая белая лайка, пушистая, хвост бубликом. А второй пес – овчарка, уши торчком и хвост пистолетом. В моем воображении он был – ну вылитый волк!
В детстве я всю животину опекала да кормила. Котят бездомных вечно домой таскала, птиц раненых, одним словом, всех, кто попадался мне на глаза. Вот и этих двух осиротевших собак пригрела я в нашем дружном дворе. И соседи их полюбили. Все носили им косточки и всякие вкусности. А собаки в благодарность за любовь охраняли наш двор от пьянчужек, которые вечно шатались по двору на пути из пивнушки за реку.
Так все к ним привязались, что даже наш бандюган Федяй загородил пространство между длинными «куриными ногами» своей голубятни, соорудив тем самым утепленную, комфортную конуру нашим любимцам.
Мы назвали собак Лайка и Тобик.
Они были прекрасной парой – любо-дорого смотреть. Среди их щенков, которые появлялись два раза в год, всегда было два, а то и три беленьких. Щенки такие хорошенькие, и разбирали их быстро, иногда даже желающие спорили, кому они достанутся.
Какие смышленые это были собаки! Тобик встречал нас с друзьями из школы и вел домой. Если хорошо попросить, то мог помочь донести тяжеленный портфель. Зимой они катали нас на санках, и мы смеялись и бесились вместе, валяясь в снегу.
Тобич, так я называла его, был моим самым близким другом. Он всё всегда понимал, только ему я плакалась в жилетку, а он тщательно вылизывал мое мокрое от слез лицо, слушал и порыкивал, и я понимала, что пес журит меня за то, что так раскисла. Тогда я обещала ему скоро исправиться и не хныкать…
Они привыкли жить во дворе, и затащить их в свой дом было практически невозможно. Их, видимо, так воспитали, что место собаки не в доме, а во дворе, и работа её – охранять. Одним словом, они прекрасно справлялись со своей службой и прожили в нашем дворе несколько лет.
Вся идиллия закончилась 22 января. (Эта дата стала во всей истории по-настоящему роковой, и к ней мы еще вернемся). Тем морозным вечером, когда совсем стемнело, я вышла проведать Лайку и побаловать вкусненьким. У нее тогда щенята были. В этот раз, почему-то, из четырех щенят ни один не был белым – все в Тобича