был хорошо известен.
Дедушка Вильгельм, сукин сын, всё это – из-за тебя, – в очередной раз подумал Пьер-Анри про отца Элизабет.
Мадемуазель Форест, я жду вас завтра с документами, которые вы сегодня не соизволили подготовить, – нарочито невежливо обратился Пьер-Анри к своей секретарше, выходя из кабинета, – и ради Бога, потрудитесь сменить цвет вашей губной помады ! Здесь же всё-таки посольство, а не…
Не закончив фразу и даже не попрощавшись со своей ошеломлённой сотрудницей, глаза которой от обиды стали быстро наполняться слезами, господин Морель важно вышел из приёмной под руку с супругой.
* * *
День в Лондонском Университете только начинался. Это было тихое время, когда преподаватели пахнут душистым мылом, а при взаимных приветствиях дыхание у них всё ещё свежо от зубной пасты. Было довольно рано, одинокие студенты только начинали понемногу появляться в коридорах Колледжа Хейсроп18, в котором Пьер-Анри был приглашённым преподавателем. Он получил блестящее образование в Париже, в Высшей Нормальной Школе19 и в Институте Политических Исследований20, где защитил диплом по внешней политике Японии, а также изучал японский язык в Национальной Школе Живых Восточных Языков21. В Лондоне Пьер-Анри совмещал работу дипломата с преподаванием политической философии.
В коридоре колледжа он остановился перемолвиться парой слов со своим коллегой, молодым американским преподавателем, который уже некоторое время предлагал Пьеру-Анри опубликовать в соавторстве с ним небольшую научную работу, посвящённую кризису человеческой личности на примере двух мировых войн.
Пьер-Анри, раз люди допустили две мировые войны, то, значит, они показали этим свою несостоятельность ! – горячо убеждал американец своего французского коллегу. – Люди окончательно доказали, что они не хотят и не могут мыслить самостоятельно.
Но господин Морель не разделял энтузиазма молодого профессора.
Не уверен, что оправданно говорить здесь о крахе личности, – размышлял про себя Пьер-Анри, – личность, безусловно, стала управляемой и даже манипулируемой, но значит ли это, что личности как таковой больше не существует ? Речь идёт не об эпохе кризиса личности, а, скорее, об эпохе управления личностью.
Одним словом, предлагаемая тема работы не казалась ему заслуживающей особого внимания.
Мой дорогой Майкл, ты – наивен, как и почти все твои соотечественники, – попробовал отшутиться он. – А мы, европейцы, довольно скептичный и циничный народ: мы всегда знаем, что старайся, не старайся, всё равно ничего не получится, или получится не то… Вот мы и посмеиваемся над вами с высоты нашего многовекового опыта.
Пьер-Анри, ты – неисправим ! – бурно отреагировал тот. – Ты очень по-французски ищешь доводы в пользу того, что данное предложение осуществить невозможно. Мы же, американцы, всегда ищем способ, как достичь поставленной цели.
Что ж, в вашем невежестве – ваше спасение, –