всё, что считаете необходимым, и – вперёд! Время у вас ещё есть. Мы же… Обещаем, что если через неделю вы не вернётесь, жестоко отомстим за вашу безвременную… И так далее.
Кнут, всегда не без оснований полагавший, что капитан его недолюбливает, почувствовал некий зуд внизу живота. А что, если высадив их, экипаж «передумает», и просто… улетит без них?
Для Трибунала запись вот этого общего собрания пайщиков вполне сгодится в качестве доказательства. Доказательства того, что они добровольно, и «с песнями…» ушли с челнока сами. Чёрный ящик Отца ведёт все записи автоматически. И уничтожению они не подлежат. Разве что вместе с кораблём – в горниле какого-либо солнца.
Однако отступаться от решения поздно – сам ратовал за…
– Ламми, – капитан повернулся к коку, – Упакуй им пайков на троих на… Десять дней. Воду налейте в канистры сами. Всё. Вопросы, пожелания?
– Капитан, сэр… Просьба: не надо «мстить за наши загубленные жизни», даже если мы не вернёмся… И ждите нас не семь, а хотя бы – десять дней! Наших, стандартных.
Мало ли: вдруг вспышка затянется…
Кнут говорил спокойно, но губы пересохли. Остальные его «напарники» не сказали ничего. Похоже, после бурно проведённой «дискуссии» – если так называть простую склоку – уже не видели смысла.
– Хорошо. Обещаю подождать десять дней. У нас пока не горит. – все задвигались, заскрипели стульями, заулыбались и захихикали.
Провожаемые недобрыми смешками, и ироническими пожеланиями «не слишком там перебарщивать с туземочками», «а то как бы чего не подцепить», и «вдруг придётся через суд присылать сюда алименты!», паникёры, как назвал их боцман Фридрих Даам, ушли на камбуз.
Пошарив в недрах холодильника, похожего, скорее, на ангар, кок вывалил на огромный общий стол кучу всяких полуфабрикатов: тут оказались и мясные, и зерновые, и даже фруктово-ягодные концентраты. Одноразовые пайки.
– Вот сорокалитровые канистры. Если прикинуть по три литра в день на рыло… Хватит с запасом. Вот – тара. – кок вывалил из ящика шкафа пластиковые кружки и миски с антиадгезионным покрытием, – По возможности постарайтесь хоть их… вернуть! Или вычтем из вашей доли. Кхе-кхе. – но лицо Ламми вовсе не походило на весёлое.
Ложки, ножи и вилки троица отщепенцев взяла прямо со стенда. Кок хмыкнул.
– Ламми… – Кнут чувствовал, что надо хоть что-то сказать, – Может, передумаешь, и пойдёшь с нами?
– Да ладно тебе, Кнут. Идите уж, мы тут как-нибудь сами. Переживём твоё дурацкое «стирание личностей». Хо-хо!.. – истерично прозвучавший смешок сказал Кнуту, что кок на самом деле вовсе не против бы последовать совету, поскольку сильно напуган. И если не идёт в пещеры, то лишь из боязни тоже прослыть паникёром и болваном.
Да и чует неприязнь капитана к Кнуту… Как, вероятно, и весь экипаж.
– Как знаешь. Счастливо оставаться. – они повернулись, и вышли в коридор. Москалёв и Марек так ничего и не сказали, хмурый кок остался теребить свой и без того измятый, когда-то