масштаб усилий, предпринятых для того, чтобы удобно устроить её, коренную жительницу Амстердама, со всеми возможными удобствами здесь, в почти средневековой берлоге.
Поэтому ответила вполне искренне:
– Милый, спасибо! Всё действительно чудесно. Я поражена твоему… революционному подходу – не каждый решился бы столь радикально отойти от… традиций Прошлого. Я думаю, что смогу подождать полчаса, – она тоже похлопала колонку, – А всё остальное – просто великолепно.
– Я так рад, что тебе понравилось… – он нежно привлёк её за мягкую талию и чмокнул в ушко.
– Да, мне всё понравилось. Ну что, пойдём теперь посмотрим, как там что «у тебя». Чтобы я уж в полном масштабе оценила подвиг, на который ты согласился, переделав мои интерьеры.
«Милый» расплылся в довольной улыбке:
– Конечно, дорогая! Идём.
В спальне вдруг послышались тяжёлые шаги, стук чего-то большого, опускаемого на пол, и вздох явного облегчения. Когда Кэролайн с супругом вернулись в спальню, они обнаружили четыре её чемодана, поставленные у огромного шкафа. Крупный мужчина, стоявший спиной, резко повернулся, и, увидев выходящих из ванной комнаты супругов, сказал:
– О, прошу прощения, миссис Генри, и вы, сэр… Я постучал – но никто не ответил. Вот я и позволил себе… – он показал рукой на то, что и так было ясно.
– Ничего, Ганс, всё в порядке… Дорогая, это – Ганс. Он у нас и шофёр, и секьюрити, и… ещё много чего. Ганс – это твоя новая хозяйка!
– Очень приятно, миссис Томас Генри. – Ганс вежливо поклонился. Прочесть какие-либо эмоции на его явно скандинавском лице было невозможно, но глаза блестели хитрецой, – Я, с вашего позволения, пойду, сэр? – это был полувопрос-полуутверждение, обращённый к сэру Генри.
– Да, Ганс… Спасибо. – показалось Кэролайн, или её муж чуть заколебался, прежде чем поблагодарить Ганса, которому, честно говоря, больше подошла бы должность вышибалы в каком-нибудь ночном клубе? Шофёр-секьюрити-и-ещё-много-чего, сохраняя каменное выражение на лице, но поклонившись вполне вежливо, удалился.
Покои сэра Томаса являли, «так сказать, исторически сложившийся интерьер» поместья «Большое озеро».
Кэролайн долго водила руками по великолепной резьбе панелей стен, поражаясь трудолюбию мастеров, и неумолимому действию времени: дуб стал совсем чёрным, и крошечные редкие дырочки – работа жуков-точильщиков – только подчёркивали его прочность.
Здесь почему-то воском панели никто не натер.
Странно: уж к хозяину-то могли бы отнестись повнимательней. Или – он сам запретил?
Сами комнаты были почти точной копией её апартаментов. Не было только великолепного двуспального «королевского ложа»: его заменяла простая и скромная кровать из ДСП, обшитого плёнкой под дерево. Кэролайн почесала в затылке:
– Я смотрю, дорогой, ты подготовился ко всему… Даже – к «королевской немилости»!
– Ну что ты, сокровище моё! Должен же я был на чём-то спать, пока мы не встретились!
– А