не знаю своего племени, – без тени улыбки отвечал уже Айрат, – не помню, как оно называлось. Когда я был совсем мал, наше село разорили колдуны, меня забрали в рабство. Рабом я попал в Новгород, а когда город крестили, я получил свободу и поклялся отомстить этим собакам.
Ратмир хотел сказать что-то ещё, сказать, как ему жаль, и что он не имел в виду ничего плохого, но Айрат уже ушёл, не желая его слушать. Когда юный послушник пришёл с хворостом, костёр уже был разожжён, и богатыри преступили к трапезе.
– Ждёшь особого приглашения? – послышался голос Филиппа Грека, – садись давай, ешь.
Ратмир сел рядом с монахом и взял в руки порцию мяса.
– Зря ты спросил у Айрата, откуда он, – проговорил Филипп, – Это глупо. Здесь добрая половина богатырей не из словен. Вон, видишь двоих. Один с лицом как у лошади, другой с дикими глазами. Первый – это Талмат, второй – Госта. Они – печенеги, сыновья вождя.
– Печенеги-богатыри? – удивился Ратмир.
– Да, печенеги. Их род заключил союз с князем Святославом во время войны против… Ромейской Державы, и после войны поселился под Киевом, где они много после смерти князя и приняли христианство. Самые жестокие воины-христиане из всех, кого я видел. Одного волхва они убивали целый час, отрезая от него по кусочку. Если нужно кого-то пытать, его отдавали братьям. Думаю, это сильно мешало спасению их душ, но когда они стали богатырями, они раскаялись, и, надеюсь, больше не повторят тех жестокостей. Мы приняли их, они равны нам. А вот Гарольд, Эдвард Хромой и многие другие и вовсе скандинавы. Они плавали по морям на своих лодьях, грабили тех, кто жили на берегу, пока Олег, такой же скандинав, только выросший в Новгороде, не взял их в плен и не крестил, приняв в свою дружину. Запомни, Ратмир, здесь уже не важно, из какого ты племени и страны, не важно, кем ты был раньше. Здесь важно только то, что ты воин Бога, важно –защищать истинно верующих. И выжить тебе помогут те, кто рядом, кем бы они ни были. Все мы христиане, все мы – братья.
После скромной трапезы, состоящей из одного мяса и грибов, Филипп отошёл подальше от костра и уселся под деревом. У него ещё было немного времени, прежде, чем остальные богатыри наедятся и будут готовы продолжить путь. Из кожаного мешочка, что висел на поясе, греческий богатырь достал бумагу с какими-то письменами и принялся её изучать. Ратмиру редко в своей жизни приходилось видеть бумагу, тогда на Руси её не производили и завозили из других стран, таких как мусульманская Булгария или Ромейская, она же Византийская Держава. Послушник тут же подсел к монаху.
– Это ведь греческий язык? – спросил он.
– Да, ромейский, – поправил его Филипп, – ты читаешь по-ромейски?
– Немного.
– Сможешь прочитать, что здесь написано?
Ратмир взял в руки лист бумаги так осторожно, как только мог. Он напряг всё своё мышление, всё, чему учился раньше.
– Это очень сложно, – сдался юный богатырь, – меня учили монахи, у которых я обучался живописи. Но, они больше уделяли времени урокам рисования, нежели грамоте.
– А по-русски ты читаешь?
– Да,