люблю эту существо. Я пытаюсь забыть о друге, который сто пятьдесят лет всегда был рядом, ради этого черта в женском обличии. А женщины действительно настоящее зло! Раз любовь не может существовать без женщины, то тогда это чувство – самое страшное зло человечества! Любовь – это, насколько я знаю, взаимное чувство по определению… А получается так, что гибнут мужчины, как морально так и физически. А ради чего? Только ради того, чтобы она одарила взглядом и позволила поцеловать руку? Хотя нет, это тогда они гибли за это, сейчас они даже этого не получают! Высокомерные и коварные создания… Почему нас так тянет к вам, гадюки? Вы хуже любого галлюциногенного наркотика. Вы создаете такую шикарную иллюзию, а потом бьете по ней. И она, словно разбитое стекло, разлетается на тысячи осколков, которые ранят душу и тело, а вы потом питаетесь этим … Падальщицы!»
Левиафан думал, при этом, словно противореча самому себе, нежно гладил Лилит по голове, а она в это время что-то ему рассказывала. Но Левиафан был настолько погружен в свои мысли, что не слышал, о чем она говорит, он слышал только звук её голоса.
«… Даже когда придает друг, это намного больнее и унизительнее, чем когда это совершает женщина. Потому что такой поступок вполне ожидаем от женщины, а вот от друга – это удар в спину. Ни один мужчина не ждет от женщины чего-то хорошего, а если даже ждет, то в глубине души он всё равно всегда помнит, на что она способна. Вот оно – недоверие. Женщинам нельзя верить! И эти мысли не дают расслабиться и отдаться чувствам полностью. А с другом можно расслабиться и не ожидать подвоха или удара в спину, потому что другу доверяют».
– Левиафан! – крикнула Лилит и тряханула его, – ты меня не слушаешь?
– Что? – он как будто снова спустился на эту землю из другого мира.
Как тяжело и больно любить и не хотеть любить, страстно желать и хотеть убить.
…«Женщина всё-таки помимо того, что она истинное зло, может ещё и вызывать такую кучу противоречивых чувств и эмоций. Только женщину можно любить и в тоже время ненавидеть, только с женщиной хочется жить вечно и в тоже время, разрезать, разорвать её на части, чтобы она прекратила своё существование, только с женщиной приходится держать ухо востро и в тоже время доверять ей».
– Может, пойдем собираться? Время уже вечернее – сообщила она и спрыгнула с дивана.
Левиафан испуганно и восторженно наблюдал за ней. Он смотрел, как она элегантно двигается, как расчесывает волосы, садится за стол и начинает что-то малевать на лице. Левиафан откинулся на подушки и закрыл глаза. Его поглотило отчаяние, и из глаза покатилась слеза. Он зажмурился.
«О нет, нет, нет! Хватит тоски! Будь что будет! Влюбился – сам дурак! Нечего из-за этого так переживать. На свете миллиарды мужчин в таком же хреновом положении, как и я. Буду наслаждаться, пока есть чем!»
– Может, ты останешься дома, поспишь! – Лилит жутким шепотом прошипела ему на ухо.
Левиафан открыл