бармена. Он порхнул через входную дверь, поздоровавшись с гардеробщиком и охранником одновременно, но так, что каждый из них это принял исключительно на свой счет. Тут же в поле зрения появилась симпатичная хостес. В ее чертах было что-то пленительно жаркое, южное, страстное, она была похожа на испанку. Длинные, чернющие, ухоженные волосы, высокая, стройная, с великолепными бедрами и абсолютно идеально ровными ногами, прекрасными грациозными движениями тела и довольно гармоничной со всей этой картиной небольшой грудью. Андрей попытался пройти быстро мимо, пока та не подняла головы от книги записей резервов, но это ему не удалось.
–Андрей, привет! Выглядишь помято, – сказала уверенно в улыбке испанка.
– Привет, Маш, ты тоже сегодня неотразима! Как оно? – резко повернувшись, и как бы извиняясь, что не первым поздоровался, ответил ей Андрей.
– Ничего так. Опаздываешь?– явно желала продолжить диалог хостес.
– Опаздывает школьник на первый урок, я задерживаюсь – отшутился Андрей.– Сама понимаешь, пробки…
– Да, конечно, понимаю. Я думаю, сегодня трафик был бешеным, воскресенье же…– прозвучало недоверчиво со стороны девушки.
– Сегодня воскресенье?– Опоздавший бросил взгляд на окно. – И не скажешь, солнце светит, и тяжело просыпалось так, будто понедельник после субботы.
– Во сколько ты сегодня к Диме поедешь? – перевела разговор Маша.
– Думаю, часов в 6. Ты подъедешь?
– Я постараюсь, если меня раньше отпустят.
– Я договорюсь, хочу тебя увидеть там. Все, я пошел, – завершил разговор Андрей, коснувшись руки Маши.
Он прошел через весь бар, поздоровавшись с сидевшим уже в столь ранний час для воскресенья за стойкой постоянным гостем, который методично полоскал ложку в своем кофе, хотя пил он его всегда без сахара. Звали постояльца Александром, ему было лет 40-45, он был артистом, служащим какому-то из многочисленных театров Петербурга, снимающимся в эпизодических ролях в разного рода сериалах и даже имевшим собственную передачу для детей на телеканале «Культура». Это особо примечательно и забавно, если учесть, что Саша, так звали его бармены, приходил каждый день ровно в 10 утра, в то время, когда бар готовится к открытию и еще закрыт для гостей, но не для него, и садился за стойку, заказывал себе две текилы и чашку эспрессо. После того, как между двумя текилами в него проваливался эспрессо, артист привставал на подножке барного стула, бил по стойке обеими ладонями и с истинным МХАТовским артистизмом заявлял, что ему пора на работу. После работы, а заканчивалась она у него примерно часов в 19-20, он возвращался в паб, присаживался за стойку и начинал употреблять алкогольную продукцию с таким вдохновением и порывом, что, казалось, он до сих пор в роли, а в стакане у него не настоящий виски, а чай или яблочный сок, похожие по цвету на этот крепкий напиток. Уходил он тоже всегда последним и пьяным, как правило, с кем-нибудь из персонала паба. В каждом пабе должна быть своя душа. Это