облегчить будущее человечества.
– Хотя бы краткую программку реформ в школе, стране и мире! На двадцатипятилетку, не больше…Времени, наверное, в обрез, где же ручка? – сокрушался Квазимодыш, шаря под креслом.
Классическое сотрясение мозга разыгрывалось как по нотам: вместо вожделенных пера и бумаги Тихону являлись только яркие красные круги со зловещей махровой каемочкой. Удерживать на чахлой шейке отягощенный травмой и ответственностью сосуд мысли дальше было невозможно. Трудовик поднялся, притих и аккуратно разложил пострадавшие части тела на столешнице.
– Вот правду тетушка говорила…Беда мне наступила от головы, прямо на самое святое место беда наступила…Довели завистники надежду просвещенных элит! Хотят обесточить свет моей творческой деятельности. Но я молчать не стану, сообщу по инстанциям! – Тихон Гаврилович по капле наливался прежним непримиримым духом. – Так… Гаагский суд отпадает… Они мне так и написали: если проблема с головой, их не беспокоить. Я понимаю, уважаю даже их позицию, все-таки организация молодая, неопытная. Нашим бы клоунам столько самокритики! – и он на мгновение погрузился в сладкий мир восстановленной справедливости, где каждый из его коллег и прочих недругов уезжает в кругосветный тур публичного покаяния в своем сволочизме.
Благостная картина потеснила алые вспышки сотрясения, сумерки сознания слегка расступились, и с предельной ясностью Тихон вдруг вспомнил забытую на столе Поленко бумажку, таинственную тень и последовавший за этим пердимонокль. Внезапное открытие его совершенно не успокоило, хотя позволило далеко продвинуться в вопросах диагностики упадка сил. А также обозначило круг подозреваемых, определенно обладавших каменным сердцем и сделанным из того же материала орудием преступления.
Мотивы покушения также были очевидны: в их основе лежала древняя, как мир, и изобретательная, как модница в обделенной изобилием Северной Корее, борьба за власть. Трудовика не смущало, что прежде игры престолов в спецшколе не выливались в леденящие кровь заголовки криминальных новостей, оседая сухими параграфами приказов в Районо. А там войны годами велись только в виде сражений фасонами юбок и количеством ювелирки, как и в любой другом террариуме чисто женского коллектива.
Теперь все изменилось. Долгожданный день, вернее рассвет, икс настал: виртуальные недруги, из-за которых из года в год срывалось назначение Тихона Гавриловича на руководящую должность, наконец-то вышли из сумрака и обрели вполне конкретные очертания черного человека в черных штанах и черных ботинках. Противостояние предстояло нешуточное, но поднаторевший в склоках Квазимодыш и больной головы не склонил. Поудобней расположившись на кресле, он с решимостью недужного петуха, выходящего на предсмертный бой с кухаркой, стал прикидывать план великой административной битвы. Травма давала о себе знать, мысли путались в густом мареве головной боли, но трудовик