развернулся к нахалу, перехватившему трибуну. Тихон Гаврилович набирал обороты:
– Высокоуважаемый Леонид Серафимович, разрешите с вами согласиться во всем! И также на будущее, отдел труда поддерживает все ваши начинания и аплодирует стоя. Вернее, стоя передает вам низкий поклон за все уже сказанное и еще не сделанное!
Глаза трудовика сияли. Худощавое тельце, заправленное в черные брючки, рубашку и галстук на манер людей Икс вкупе со склоненной вбок головкой придавали Тихону полное сходство с золотушным грачом. Леонид Серафимович мучительно пытался сопоставить сладость речей нежданного союзника с общей ущербностью его облика, но за отсутствием иных, более солидных вариантов, ободряющим жестом попросил продолжать.
– Вы совершенно верно заметили, товарищ директор! Вот тут у меня небольшой список недоработок и недоделок, страниц на сорок, которые вы можете заметить в дальнейшем. Чтобы, значит, ничего не осталось сокрытым от вашего правильного мнения, высокоуважаемый Леонид Серафимович! Я от лица преданной вам части коллектива, то есть от меня, выражаю восхищение вашими такими золотыми словами. Готов служить не покладая! А теперь позвольте фото на память, для углубления, так сказать, единства!
И пока ошарашенный директор хватал ртом воздух в поисках достойного ответа, Тихон Гаврилович рысцой протрусил до его стола, встал чуть позади, положил лапку на крепкое полковничье плечо и навел камеру телефона. Снимок вышел загляденье: Поленко в виде выброшенного на берег окуня, со снулыми глазами и губами широкой буквой "О", приятно оттененный лучезарной бело-керамической улыбкой своего нового соратника. Позже, выложенная в сеть, эпохальная фотография стала иллюстрацией к научной статье о внешних проявлениях органических поражений головного мозга и имела успех у специалистов.
Экспромт трудовых резервов не только до предела повысил градус настроения педагогов, но и окончательно вывел бывшего летчика из равновесия. Налившись опасно-гипертонической краснотой, Леонид Серафимович отрывисто проорал:
– Вы! Что! Себе! Позволяете! Завтра! Чтобы все, как один! Вовремя и без фокусов! Все свободны, и в это свободное время советую задуматься о своем поведении! А ты, как там, Тихон… Гаврилович, ты останься. У меня к тебе поручение.
Присутствующие хором встали, раздался лязг и скрежет отодвигаемых железных стульев эпохи “сталинский ампир”, бессменных с самых пятидесятых по причине собственной антикварности. Второго приглашения на выход аудитории не требовалось – луч директорского разума основательно рассеял туманность учебного плана на текущий год и в клочки разодрал мрак неизвестности о премиях ко дню учителя. И ко всем будущим дням тоже.
Повинуясь извечному вселенскому закону единства малых, по которому гуппи и прочая океанская мелюзга трепещет в волнах монолитной массой, а птицы встают в клин для покорения жаркого юга, стайка молоденьких англичанок синхронно обогнула директора