же так, Саша? – развел руками Никита. – Неужели тебе не нравится наша компания? – он округлил свои черные бездонные глаза. Каждое его слово, каждые жест, движение были наигранными, с бросающимся в лицо сарказмом, как ядовитая змея.
– Нет, боюсь, Вы не так поняли, – ответил Саша.
Он понимал наигранность всех кривляний присутствующих лиц, но не вступал с ними в сговор, не передразнивал их. Ему было это и неинтересно, да и делать он этого не умел.
– Мне просто нужно попасть домой как можно скорее, – добавил Саша.
– Аааа, маменька, наверное, заждалась? – поджав губы и качая головой, язвительно спросил Никита.
– Нет, Вы снова ошибаетесь. – Александр выдержал незначительную паузу. – Мама моя давно умерла.
– Что ж, сударь, простите! – ехидно улыбаясь, ответил Данилин, ни грамма не жалевший, что сказал именно эту фразу. Он специально употреблял некоторые слова, чтобы показать никчемность и ненужность всех используемых Александром выражений.
Снова появилась Наташа, она переоделась и принесла на подносе несколько папирос.
Это кафе было отчасти раем для курильщиков. Профессионалы в своем деле смешивали здесь дорогие сорта табака, добавляя в него особенные ингредиенты, про которые они умалчивали, никому не открывая секрет. Вкус этих папирос нравился всем без исключения, если правильно учесть индивидуальные предпочтения.
– Спасибо, дорогая, – поблагодарил Никита и потянулся за папиросой.
– На здоровье! – ответила Наташа и удалилась.
Катя и Максим тоже взяли по папироске, и все со смаком их прикурили.
– Угощайся, – сказала Катя, – стеснения здесь ни к чему. Видишь, специально для тебя всех разогнали.
– Нет, премного благодарен, я не курю. – ответил Саша.
– Мы, кажется, говорили о субординации, – вспомнил Данилин и, говоря это, игрался с клубом дыма во рту, задерживая его там, затем пускал отчетливые кольца, умудряясь при этом нормально выглядеть.
– Да, мы затронули эту тему, однако, быстро отошли от нее, – напомнил Александр.
– Ты понимаешь к чему этот разговор? – Никита отпил ром из бокала.
– Да, примерно. – ответил Саша, смотря ему прямо в глаза и немного щурившись от ароматной дымки.
– Отведи от меня свои омерзительные глаза! – обрубил Данилин. – Слушай, как ты живешь вообще с такой внешностью?
– Я думаю, мы здесь собрались не для того, чтобы обсуждать внешний облик. – Александр пытался вывести разговор из этого русла, немного покраснев. Как бы он ни привык к своим природным наружным данным, его впервые спросили об этом в лицо. Несомненно, это было наглостью необычайной, но Александр терпимо отнесся к вопросу, однако, будто испытал стыд за свою внешность.
– Ты будешь отвечать на все наши вопросы за свое неуважение! – огрызнулась Гришина, отпивая душистый ром со льдом.
– Но, простите…– хотел спросить Александр, в чем же выразилось его неуважение, как услышал от Максима:
– Бог