виднее, но он все же вас искал. Я еще подумал, чего это он все курит и не садится в машину. Теперь вот до дома вряд ли доберетесь: вечером попутка большая редкость. Идите лучше сразу в медсанчасть – там можно вполне комфортно переночевать, – посоветовал он и предложил: – Хотите, позвоню фельдшеру?
– Не стоит. На всякий случай схожу на переклад. Вдруг повезет?
– А хоть знаете, куда идти? Чтобы срезать, держитесь вон той тропинки. Метров через двести, на перекрестке, налево. И больше часа не стойте – нет смысла, только замерзнете, – заметил он. – На обратном пути постучитесь к нам, препровожу вас к медикам.
Маша углубилась в лес. Скрывшись среди деревьев, она присела на замшелый пень и дала волю слезам. Ей вдруг стало нестерпимо жаль себя. Привиделся голодный, заброшенный сын, который беспокойно метался по холодной квартире. Но более всего тревожил возможный приход мужа, для которого давно уже перестали существовать семья в целом и проблемы ребенка в частности, но при случае он считал своим долгом продемонстрировать жесткий родительский нрав. Воспитательный процесс Митя понимал не иначе, как применение грубой физической силы, и всякий раз, когда ему казалось, что мальчик смотрит на него недостаточно уважительно, хватался за ремень. Признаться, по месту прописки любитель плотских утех появлялся далеко не каждый день, но при этом всегда с неизменным финалом в виде нервного срыва сына. Высмеивая его физические недостатки и интеллигентность, отец попрекал Мишу черствостью и безволием, унижая и оскорбляя детское достоинство, чем провоцировал вспышки ненависти, за которые потом нещадно бил. Мальчик опасался и всячески избегал встреч со скорым на расправу папашей, зная, что тот всегда пьян.
Трезвым появляться в доме Дмитрий остерегался, но с каждым месяцем все глубже увязал в топи хмельного болота. Доведенный до отчаяния подросток не раз грозился отомстить обидчику. Особенности психики переходного возраста в любой момент могли обернуться трагедией. Памятуя, что капля камень точит, Маша старалась не оставлять их наедине. Смирившись с тем, что семейные отношения обречены на провал, женщина не считала возможным попустительствовать жестокости супруга. Принимая сторону мальчика, она усугубляла конфликт с мужем и не знала, как разорвать этот порочный круг. Разъехаться в гарнизоне было сложно, поскольку квартирный вопрос всегда стоял очень остро. А оставаться под одной крышей врагами было опасно. Посодействовать в получении жилья на «гражданке» не смогла бы и дюжина золотых рыбок. Потому Маша призвалась в армию: в качестве военнослужащей она обрела законное право на заветные квадратные метры. Зная по личному опыты, сколько лет мать обивала пороги всевозможных ведомств, чтобы получить ордер на их однокомнатную хрущобу, она только теперь ощутила высокую цену собственного угла.
Сам Дмитрий об уходе в общежитие и слышать не хотел. Его вполне устраивала отдельная комната и независимость в придачу. Вот только нежелание брать на себя ответственность за чью