перстом в того что был ранен в ногу.
Детина подошел к пленнику и с лицом, выражавшую животную радость, схватил его за верхнюю часть плотной льняной рубахи, что у простых мещеряков служила в бою заместо кольчуги. Он рывком повалил пленника на спину, чем вызвал его протяжный стон, затем поволок по мшистой земле, нарочито задевая торчащим из его ноги куском стрелы за корневища вывороченных ветром деревьев, протащил по кустам, валежнику, по остаткам костров и пищи. На этом месте, на небольшой лесной поляне, как раз незадолго до этого мещеряки сделали неудачный привал, где их и настигли кривичи. Потаскав, таким образом, пленника по поляне, и не добившись от него ничего кроме вскриков и стонов, детина явно разозленный этим вытащил свой меч и несколько раз ткнул острием прямо в рану у основания торчавшей стрелы. Кровь из раны, до того весьма умеренно кровоточащей, полилась весьма обильно. Пленник на этот раз уже не закричал, а пронзительно, дико заревел.
– Ну что, будешь со мной говорить?– князь спрашивал второго пленника, который с ужасом смотрел на происходящее.
Первый же пленник продолжал орать и кататься по земле, орошая кровью бело-зеленый мох.
– Бучила еще!– приказал князь.
Детина с удовольствием вновь ткнул мечом в кровавую рану. На этот раз мучитель по всему перебил артерию, потому как кровь ударила буквально фонтаном. Этого зрелища не выдержали даже некоторые видавшие много смертей дружинники, одни отворачивались, другие отходили подальше. Стало очевидно, что жить несчастному оставалось недолго, пока не вытечет вся кровь. Реакция второго пленника удовлетворила князя и он, уже не обращая внимания на истекающего кровью, обратился к нему:
– Ну, будешь говорить или хочешь, чтобы мы и из тебя кровь выпустили?!
–Я…я… говорить… не убивай!!– неожиданно по-славянски срывающимся голосом, почти закричал пленник.
– Сразу бы так,– удовлетворенно заключил князь.– Бучила, кончай его!– явил князь милость к пытаемому, надобность в котором отпала.
Детина с явным сожалением выполнил этот княжеский приказ. Видимо он бы непроч был еще продлить мучения умирающего. А так, всего лишь один удар мечом в горло прекратил муки мещерского воина.
– Переведи ему, что я ведаю, зачем их князь водит нас по этим проклятым лесам. Не для того, чтобы нас тут гнус пожрал или мы бы в болотах утопли. Он уводит нас от своего селища, от своих баб, детей и немощных стариков, от места, где он хоронит богатства их племени, пушную рухлядь. Он трус, биться с нами боится, потому и таскает нас за собой, чтобы мы из сил выбились и восвояси без боя и без добычи ушли. Это я все ведаю и мне про то говорить не надо. Я только не ведаю где это селище. Но ты ведь ведаешь где оно?– князь с пренебрежительной улыбкой, не мигающим взором смотрел в глаза пленнику, да так словно через них пытался заглянуть ему в душу. Пленник был не стар и не молод и по всему не хотел разделить участь своего соплеменника.
Толмач перевел слова князя, хотя пленник