10. Пробуждение
Люмия была самой молодой служительницей культа Души мира. Ей было всего семнадцать, но к обрядовой части ее допустили в день ее пятнадцатилетия. Она давно уже поняла, что все эти обряды и песнопения – чушь собачья. А насчет вечно зеленого дерева, которому они в принципе и поклоняются, решила, что это какой-то природный уникум, существование которого вполне может себе позволить этот мир. Однако, ни смотря ни на свое скептическое отношение к культу, ни на откровенную неприязнь к обрядам и песнопениям, она раз за разом приходила на все собрания, которые объявляла жрица и никогда никому не рассказывала о том, где пропадает. Разумеется, кроме матери, которая сама состояла в культе. Именно по ее стопам она сюда и попала. Даже отец и тот не имел понятия о том, что его жена и дочь имеют к этому действу какое-то отношение. Дело в том, что исповедовать культ Души мира могут только женщины и это право передается от матери к дочери. Этой высокой чести удостоены лишь немногие семьи Запретного города, а его представительницам запрещено посвящать кого бы то ни было в существование этого объединения, кроме, конечно же, своих преемниц.
Люмия много раз хотела наплевать на этот обычай и вести обычную жизнь подростка, однако, она все равно приходила к этому дереву и совершала, как ей казалось, совершенно бессмысленные действия. Она и сама не могла бы сказать точно, почему делала это, но дерево и святая земля, на котором оно росло, как магнит притягивало ее к себе, и после посвящения она уже не могла проигнорировать призыв посетить это место.
Однако, около двух месяцев тому назад, она полностью изменила свое мнение и об этом месте и о необходимых обрядах и о культе вообще. Они с сестрами, как все тут друг друга называют, приступили к очередному обряду. Был зажжен огромный костер, жрица как всегда поприветствовала их и призвала обратить весь свой внутренний огонь на то, чтобы Душа мира поведала им о том, как спасти этот мир, зажечь в людских сердцах огонь любви и что-то еще, что сама Люмия уже слушала в пол уха, механически выводя приличествующие песнопения. Сама она в это время думала о соседском юноше, который недавно приехал погостить к соседям, и который ей приглянулся своей курчавой головой и озорными ямочками на щеках. Когда ее мысли совсем уж заблудились в районе этих ямочек, она вдруг осознала, что на поляне что-то изменилось.
Дерево, которое простояло непоколебимо несколько сотен лет вдруг как будто ожило! Оно вдруг подняло свои ветви и сплело нечто вроде зеленого прохода в человеческий рост. Как бы указывая дорогу к своему стволу. Все на поляне оцепенели. Казалось, больше всего была поражена этим сама жрица Анна. Однако, в следующее мгновение у нее на лице промелькнула догадка, как будто она что-то нашла в своих воспоминаниях, что дало ей возможность выйти из ступора и начать действовать. Люмия и сама не могла сказать, почему в те мгновения так пристально вглядывалась в лицо жрицы. Однако, по ее поведению, поняла, что подобное в истории уже случалось.
Жрица Анна