И чтоб через четверть часа стоял, готовый, на пороге! Не заставляй госпожу Мэйлинн ждать такого недотёпу, как ты!
Мэйлинн видела, что в глазах женщины стоят слёзы, и под бравым тоном скрывается мука, которую может испытывать только материнское сердце, когда расстаётся со своим ребёнком. В отличие от Нары, госпожа Танисти уловила оттенки интонаций лирры, и не строила иллюзий на быстрое возвращение своего Бина. Но она скорее умерла бы сейчас, чем стала рыдать на плече уходящего сына.
После ухода Бина наступило неловкое молчание. Госпожа Танисти, было, бросилась собирать остатки обеда, чтобы уложить их обратно в сумку Мэйлинн, но та мягким движением руки остановила её.
– Не нужно, оставьте! У меня есть ещё, а кроме того я всё равно буду пополнять свои запасы. Оставьте, скоро с работы придёт ваш усталый супруг, ему же нужно что-то поесть!
Все прекрасно понимали, что пора ненужных показных отказов осталась позади, поэтому женщина просто благодарно кивнула и оставила всё на столе, прикрыв лишь куском ткани от мух.
– Да, и вот ещё что… – решилась наконец Мэйлинн, и голос её снова предательски дрогнул. – Я очень прошу вас принять вот это, – она вынула руку из кармана, в котором уже на протяжении нескольким минут держала монету.
На её раскрытой вспотевшей ладони лежал серебряный дор.
– Ну что вы, госпожа Мэйлинн! Зачем так обижаете нас? – горестно воскликнула мама Бина.
– Я и в мыслях не держала обидеть вас, почтенная госпожа! – горячо ответила лирра. – Но я забираю у вас кормильца и оставляю вас в весьма трудном положении. Я бы хотела дать больше, если бы точно не знала, что вы отвергнете бо́льшую сумму. Я боюсь, что даю вам слишком мало, ведь – и вы должны это знать – я совсем не знаю, как долго продлится моё путешествие. Может статься, что вы не увидите сына много месяцев. И это – слишком малая плата за ту услугу, что он мне оказывает.
– Я возьму эти деньги, – немного подумав, госпожа Танисти протянула лирре руку ладонью вверх. – Потому что грешно отказываться от того, что предлагается с таким чистым сердцем. Я буду молиться за вас каждый день, благородная Мэйлинн. Вы – добрый дух-хранитель нашей семьи. Я этого никогда не забуду, и внукам своим накажу, чтобы те наказали своим внукам, а те своим – помнить и молиться за вас, госпожа.
И высокородная лирра, воспитанница замка Наэлирро, бросилась в объятья простой бедной горожанки, одетой в пропитанную потом ночную рубаху.
– Ну что, пошли? – на пороге стоял улыбающийся Бин.
Глава 8. Олива
Относительно чистый, хотя и весь в синяках и ссадинах, Бин шагал рядом с лиррой и улыбался. Ещё вчера он был обычным жителем городских трущоб без особого будущего, с висящим на нём долгом и без чёткого понимания, что же делать дальше. Ещё несколько часов назад его тащил за петлю дюжий пыжанин, и у жизни, казалось, нет не только перспектив, но и самого продолжения. А вот теперь он идёт рядом с симпатичной лиррой, и впереди его ждёт целый мир приключений. Голова кружилась от пьянящего предвкушения встреч