на всякий случай сказал я. – Иногда нам, моралистам, стоящим на переднем крае науки о человеческих отношениях, приходится искать решения некоторых проблем за гранью привычного и даже разумного.
– Я так и поняла, – кивнула Света. – А теперь вы можете идти читать лекции жене подследственного. Можете быть спокойны, вам не придется прятаться в шкафу или прыгать в окошко.
– Уверены?
– Ну, конечно же. Кстати, вы начинаете мне надоедать.
– Господи, но кто может сравниться терпением с женщиной?!
– Осел.
Последняя фраза следователя прозвучала довольно сухо. Я посмотрел на свои руки и заметил, что начинают чуть-чуть подрагивать.
– Вы с ума сошли! – я перешел на крик. – Против Коли у вас ничего нет.
– У меня есть маленькая пирамида Хеопса на его участке.
– И все?
– Ну, если не считать требований о скорейшей экзекуции вашего друга со стороны уважаемых граждан, то это действительно все.
– Боюсь, что этого будет мало.
– А почему вы кричите? Я где-то слышала, что если мужчина переходит на крик, это, прежде всего, говорит о его неуверенности в собственных силах.
Я выронил сигарету. Улыбка следователя снова стала снисходительной.
– Отпустите Колю, – глухо и безнадежно потребовал я.
– И не подумаю. Ваш друг находится у меня под рукой и он нужен мне для важной работы. Если у меня возникнут какие-то вопросы, он всегда сможет на них правдиво, а главное, правильно ответить.
– Вы забыли о темпераменте своей сестрички, – напомнил я. – Вполне возможно, что сейчас она формирует партизанские отряды или ведет пропаганду среди солдат Кремлевского гарнизона.
– С сегодняшнего дня Надежда будет проявлять свой темперамент только за стенами моего кабинета.
– Учли свои прошлые ошибки?
– Не столько свои ошибки, сколько ваши успехи в воспитательной работе. И вот еще что… – следователь немного подумала. – Знаете, наша мать рассказывала, что мы с сестрой дрались еще в утробе. Потом, после появление на свет, наши драки стали принимать все более и более принципиальный характер. Но побеждала всегда я. Слышите?.. Только я!
– Врете.
– Зачем мне врать?
– Не знаю, может быть ради собственного удовольствия.
Я всеми силами пытался сохранить внешнее спокойствие. Но мои мысли метались в поисках выхода, словно аквариумные рыбки, к которым с неожиданным визитом заявился речной, голодный ерш. Попытка сыграть на чувстве превосходства следователя была только жалкой соломинкой, за которую я пытался ухватиться. Я искренне не знал, что мне делать дальше.
– Хорошо, – согласилась Светлана. – Вы можете позвонить нашей матери. Она вам все расскажет сама.
"Господи, – взмолился я, еще не веря в удачу. – Только бы она дала ее номер телефона!"
Следователь назвала номер.
– Ну, даже не знаю… – с явно наигранной неуверенностью сказал я. – Впрочем, может быть и в самом деле позвонить?
Конец