из раны; какая-то черная слизь полилась на и без того изгаженный пол. Живой не выдержал и согнулся в приступе рвоты. Впрочем, настоящей рвоты у него так и не получилось. Мучительные спазмы сотрясали и выворачивали его тело, но изо рта у него вышла лишь тонкая нитка кислой слюны.
«Сколько же времени я ничего не ел?» – мелькнуло в его сознании. Впрочем, голода он не чувствовал. Напротив, сама мысль о еде в таком месте чуть не вызвала новую серию спазмов.
Отдышавшись, он заставил себя вновь посмотреть на труп, то с беспощадной яркостью озаряемый очередной вспышкой, то снова становящийся едва различимым силуэтом во мраке. Вспыхивающий плафон каждый раз жутко отражался в вытаращенных глазах искаженного смертной мукой лица. И лицо, и грудь были перепачканы кровью, но, не ощупывая, трудно было понять, есть ли там раны. Однако, присмотревшись, потерявший память понял, что по крайней мере раньше они там были. На мертвеце тоже были присохшие повязки, как и на нем самом…
Но главную рану никто перевязывать не пытался – да и невозможно было бы сделать это, не зашивая. Он снова посмотрел на распоротый живот. Как же этот бедолага умудрился идти в таком состоянии?! Разве что потому, что поддерживал клубок вываливающихся кишок руками…
Очередная вспышка озарила эти багровые руки со слипшимися пальцами, и новая мысль пронзила мозг потерявшего память. Нет, непохоже, чтобы этот несчастный пытался по возможности зажать и закрыть свою рану. Его скрюченные пальцы стискивали слизистые петли собственных кишок, впивались в них ногтями… Этот человек должен был причинять себе адскую боль. Но почему?! Совсем утратил разум на почве мучений, не контролировал себя в агонии? Однако реакция на боль – это уровень безусловных рефлексов, даже вцепившись в собственные потроха случайно, он должен был тут же отдернуть руку…
Внезапно в багровом месиве что-то дернулось и зашевелилось. Выживший подумал, что сейчас он точно сойдет с ума, если уже не сошел; ему показалось, что кишки мертвеца зажили собственной жизнью и вылезают наружу. В этот миг снова погас свет.
Человек в ужасе отшатнулся, готовый бежать, не разбирая дороги, и налетел на стену коридора. Внезапность этого удара едва не свалила его с ног. Он удержал равновесие, схватившись за стену (плечо заныло от боли), и, развернувшись лицом в сторону неведомой опасности, на миг застыл. В наступившей тишине он услышал мерзкий влажно-липкий звук, словно кто-то лизал грязный пол большим клейким языком.
Опять вспыхнул свет. Мертвец лежал на прежнем месте без всякого движения, как и подобает мертвецу. Звук издавало нечто, извивавшееся на полу неподалеку от трупа. В первый миг и впрямь могло показаться, что это вылезшая кишка, зажившая своей жизнью. Но это была какая-то червеобразная тварь длиной примерно с предплечье; ее черное кольчатое тело жирно блестело и оставляло на полу кровавые следы. При первой вспышке человеку показалось, что тварь ползет прямо на него; он беспомощно вжался в стену, хотя, вероятно, мог бы раздавить и это существо одной ногой. Свет снова погас,