Феликс, – продолжила она, сменив тон на наставительный, – проходите и примите положение лёжа в кровати, а я схожу за визитёрами! – напомнила об ожидавших меня поверенных внизу.
– Как прикажешь, строгая моя! – я, шутливо играя, шаркнул ножкой и под хихиканье убегающей помощницы приступил к исполнению указания. – Всё сделаю в точности! – крикнул вслед.
Я успел занять удобное, полусидячее положение, откинувшись на подушки, на взбитой перине с поменянным бельём и прикрыться по пояс одеялом, как в дверь вошла Марфа.
– Проходите пожалуйста, господин Робеспьер, – девушка впустила в комнату человека с красным рубином на шее, того самого, что предлагал мне аж две сотни рублей. – И помните, что больному ни в коем случае нельзя нервничать и перенапрягаться. – Марфа олицетворила всю вселенскую строгость по отношению к визитёру, затем перевела взор на меня, не забыв смягчиться. – Я подожду снаружи, господин Феликс?
– Да, конечно, госпожа Марфа, – я учтиво и легонько кивнул. – Если понадобится, то я непременно позову вас, посему не уходите далеко.
Сам же поменял позу и примерил внешность и поведенческие манеры родовитого отпрыска, пусть и бедного, путешествующего, но не растерявшего достоинство. Надеюсь, что получилось не слишком наигранно и без перебора.
Что там, в давние времена говорили: – «Вежливость – это наше всё, и плох тот король, что прощать не умеет, и не становится великим из-за этого?»
Не помню дословно, но суть представляю доподлинно. Посему, принял благородство и вежливость за основу в общении с этим Пьеро. Тьфу ты, блин, не оговориться бы в ходе беседы, а то обидется ещё. Хотя, мне пофигу, по большому счёту.
Я остановил свой взгляд на вошедшем человеке, не решавшимся пройти дальше. На этот раз, его костюм выглядит чуть скромнее, золота в шитье меньше, нет вычурных цепочек от карманных часов, взгляд заискивающе-приветливый. Всем своим видом поверенный Трубецких показывает, что ожидает реплики от меня.
Ну что ж, не будем расстраивать уважаемого.
– Проходите, присаживайтесь, – я указал на табурет. – Господин?
– Робеспьер, поверенный в делах семьи Трубецких, – представился он, присаживаясь. – Прошлая наша беседа пошла не так, как должно, господин Феликс, – он выразительно глянул на меня, ожидая видимо реакции на имя. – Я правильно к вам обращаюсь?
Оценив его интерес и представив глубину осведомлённости о моей родовитости, кивнул:
– Меня вполне устраивает такое обращение, – решил не поддаваться на провокацию и не называть полного титула. – Чем я мог заинтересовать вас? – я сыграл на непонимании цели его визита. – Да и беседа не состоялась, если вы помните, – ничего не оставалось, как придать нотку безразличия.
– Что весьма печально, – Робеспьер понизил голос, разыгрывая сожаление.
– Давайте ещё разок попробуем, – я обозначил своё настроение на разговор. – Итак?
– Привело меня сюда сущее недоразумение, которое