Куру.
Прямо перед глазами путников – высокие уступы увитых зеленью отрогов Триалетского хребта, а слева, куда свернула дорога, как писал Лермонтов,
…сливаяся, шумят,
Обнявшись, будто две сестры,
Струи Арагвы и Куры…
Вечерело, когда карета выехала на обширный пустырь, называвшийся Дигомским полем. Видны были редкие пригородные строения. В шестом часу, оставив позади двести верст, карета подкатила к «конторе движения» – небольшой почтовой станции. Сверкал огнями Тифлис. Пассажиры расставались, и каждый уходил в тифлисскую ночь со своими мыслями о завтра.
Бабушка Ноно с радостью встретила своего постояльца и долго его рассматривала, обходя кругом, любуясь его новым мундиром и прищелкивая от удовольствия языком.
– Вай, вай, генацвале, какой ты пригожий! Мне бы в молодости такого красавца встретить, – приговаривала она и, мелко смеясь, смахнула уголком передника со сморщенного, иссушенного временем лица слезинки.
Направляясь на следующий день с докладом к генералу Стебницкому, Пастухов не мог избавиться от непонятного волнения.
«Чего бы мне теперь-то волноваться? Так ведь нет, терзаюсь», – думал он, переступая порог знакомого кабинета.
– Ваше… – только было начал рапорт, щелкнув каблуками, Пастухов, как генерал, поднявшись из-за стола, протянул руку ему навстречу.
Андрею, смутившемуся от неожиданности, ничего не оставалось, как на полуслове прервать рапорт – не заставлять же генерала стоять с протянутой рукой – и, сделав шаг в его сторону, пожать руку.
– Рад за вас, господин коллежский регистратор, – всматриваясь в стоящего перед ним статного, затянутого в новенький мундир классного военного топографа, сказал Иероним Иванович и добавил, возвращаясь за стол: – А теперь садитесь и расскажите, как там, в столице, дела делаются.
Андрей подробно доложил о выполнении поручения и всех тонкостях по его производству.
– А теперь за дела, – усмехаясь в усы, сказал генерал, – их у нас с вами на Кавказе хоть отбавляй.
– Непременно оправдаю ваше доверие, – просто ответил Андрей и, встав со стула, четким шагом вышел из кабинета.
«Прекрасный бы вышел из этого молодого человека триангулятор, но и топографы хорошие тоже не менее нужны», – подумал генерал, провожая взглядом Пастухова. Иероним Иванович поймал себя на мысли, что немножко завидует молодому человеку, только что покинувшему его кабинет. «Но, по-видимому, – думал он, – дело не только в годах. Разве много – пятьдесят лет, что на днях мне исполнилось? А здоровье поизносилось. Кавказ, конечно, не только благодатное место, но и обширная область непочатого труда по изучению и освоению края для нужд России». Сделано немало, в том числе и его, Стебницкого, усилиями, в то же время главное все впереди и таким, как Пастухов, предстоит еще много потрудиться.
Андрей был полон сил и замыслов, не боялся гор. Материальное положение его значительно