– кем они были, – но для суда будет иметь огромное значение, если вы сами скажете.
– Нечего мне сказать, – ответил он. – Честно говоря, из головы вылетело, мэм.
– Как вы с ними познакомились? Откуда они взялись?
– Кто ж теперь вспомнит? – едва слышно прошептал он, поднял лицо и встретился с Джилл глазами – его взгляд оказался неожиданно мягким. – Не хочу расстраивать вас еще больше, мэм, но столько времени прошло, а память у меня уже не та.
– Вы закрасили окна, – сказала Райерсон, – зачем?
– Чтобы ничего не было видно, – объяснил он.
– А кто мог заглянуть? Полицейские?
Мэллори пренебрежительно махнул рукой, хотя даже этот жест выглядел каким-то деликатным и робким. Тем не менее она поняла, что этого человека никогда не волновала полиция.
– Символы на стенах, – продолжала она, – это вы их нарисовали?
– Да, мэм.
– Кровью?
– Да, мэм.
– Кровью жертв?
– Нет, мэм. Своей.
– Что они означают?
– Ничего они не означают, – в голосе Мэллори впервые прозвучали нотки раздражения. – Они там, чтобы освятить. Разве никто из вас не заметил? – мужчина подался вперед, деревянная скамейка заскрипела под ним. – Вы здесь всю жизнь живете, мэм?
– Я из Кетчикана.
– А, – Мэллори откинулся назад. – Великая Вонь.
– Верно, – сказала Райерсон.
Так название города переводилось с языка индейцев-цимшиан. А все из-за дикого лосося, дохлыми тушками которого переполнялись реки во время нереста.
– Кто-то послал вас задать мне все эти вопросы? – спросил мужчина.
– Нет, сэр. Я главный следователь по этому делу.
– Вижу, что из-за той находки, которую вы обнаружили в маленькой норке под моим домом, мэм, вы хотите, но никак не можете задать единственный вопрос, который вас интересует, да?
Что-то в его лице («Не в словах, а именно в лице», – подумала Райерсон) обдало ее холодом. Мэллори походил на скелет, закутанный в человеческую одежду, на марионетку безумного колдуна. Джилл почувствовала, что кивает, словно загипнотизированная, и теребит кроличью лапку на брелоке, свисавшем с пояса.
– Что это за штука была в кофре? – спросила она.
Джозеф Мэллори одарил ей грустной и страшной улыбкой:
– Это я.
8
На следующее утро Пол созвонился с Реной Тремейн и руководителем своей кафедры Элвином Лимбеком и сказал обоим, что ему нужно срочно уехать. Рена готова была проводить занятия вместо него, но беспокойство в ее голосе ощущалось даже по телефону. Ассистентка спросила, не связано ли это с тем, что Пол накануне потерял сознание посреди семинара. Он заверил ее, что это не так и с ним все в порядке. Лимбек, мрачный старый хрыч, который носил слишком много твида, удивил Пола, проявив сочувствие и не начав выспрашивать лишние подробности.
Пол догадался, что Рена сообщила шефу о его обмороке, и начальник, так же как и помощница Пола, предположил, что тот собирается заглянуть в ближайшую больницу и пройти