годы. Прошли десятилетия. Дау был намного моложе Рапопорта. Первая фамилия протокола вскрытия тела Ландау: Рапопорт.
После окончания университета я получила диплом химика-органика. Устраиваться на работу решила по возможности ближе к месту жительства. Когда я уже оформилась и пришла на собеседование к своему шефу, он меня спросил:
– Вы кончали Харьковский университет?
– Да.
– А почему, переехав в Москву, вы решили работать у меня?
– Я живу рядом.
– О, святая наивность!– воскликнул он.
Я не поняла, причем здесь наивность.
– Даунька, почему этот членкор так сказал?
– Неужели ты не понимаешь?
– Нет.
– Коруша, ты должна была ему ответить: ваши работы всемирно известны, как только я появилась на свет, у меня была одна мечта – работать под вашим руководством!
– Дау, я раньше о нем ничего не слыхала.
– Это не важно, в системе Академии наук очень любят лесть.
Вместе с Женькой и Лелей мы прожили около года. Женька съездил в Харьков, привез кое-что из своей харьковской мебели. Дау ему говорил: купи здесь новую. Он отвечал: «Дау, ты в этом ничего не понимаешь. Новая мебель плохая и дорогая, а перевезти из Харькова стоит гроши. Я не люблю тратить зря деньги».
Когда харьковская мебель пришла, через некоторое время испуганный вопль Дау разбудил меня ночью. «Коруша, смотри, это та самая порода лифшицких харьковских клопов. Как они жалят! Посмотри, какие они огромные, а форма у них продолговатая. И убежать теперь от них невозможно!»
Еле дождавшись утра, Дау побежал в институт, пришли рабочие, вынесли Женьку с заклопленными харьковскими вещами. Капице было доложено о бедствии Ландау в связи с нашествием лифшицких клопов из Харькова. Капица разрешил поселить Женьку в гостевой квартире. Вот так без малейшей интриги с моей стороны Женька был выселен.
Хозяйственный отдел института быстро организовал бригаду, и Женька вместе со своим скарбом был тщательно обработан во дворе института на виду у всех, прежде чем ему разрешили поселиться в гостевой квартире. Все испугались, нельзя было заклопить институт, выстроенный на английский манер! Потом Женька прибежал к Дау, отчаянно, визгливо рыдал: «Дау, как ты мог так меня опозорить в институте». – «Женька, ты меня прости, я не думал вызывать такой шум, просто я очень боюсь клопов, их не было даже в тюрьме. Как ты и вся ваша семья их переносите? Вы что, привыкли к ним с рождения? Ты что, плачешь по своим потомственным клопам? Тебе жаль, что их уничтожили?»
В квартире я выжигала клопов газовой паяльной горелкой. Особенно их было много в лифшицкой спальне.
– Даунька, а Женька упер с окон нашей квартиры рамы металлических сеток от мух, которые нам недавно сделали.
– Не может быть.
– Да, да, правда, пойди, проверь сам.
– Да, Женька не растерялся, сетки он упер. Я пойду к нему, скажу, чтобы он их вернул.
Вернувшись от Женьки, он сказал:
– Коруша,