говоря, не задался.
Прямо перед кафе на меня буквально набрасываются три девушки.
– Мы тебя видели! – восклицает одна.
– Ну, правда, он здорово целуется? Расскажи! Правда Эсбен лучше всех? – пристает другая, с развевающимися рыжими волосами, и делает глупое мечтательное лицо.
У третьей вид почти обиженный.
– Почему ты ушла? Господи, да я бы на твоем месте прямо там сорвала с него штаны!
– Ну? – заговорщицки спрашивает первая. – Так вы встречаетесь? Ты потом вернулась?
Это ужасно.
– Что? Нет! О боже. Нет, мы не встречаемся, – говорю я.
Выходит довольно грубо. «Будь вежливой. Будь вежливой!» – напоминаю я себе и откашливаюсь.
– Я рада, что вам понравилось видео. Но мне сейчас надо пойти поесть.
Я поворачиваюсь и рывком открываю дверь. Пожилой грек, принимающий заказ, оживляется, когда видит меня:
– О‐о, это вы!
Он машет кухонному персоналу:
– Посмотрите, это она!
Греки радостно шумят, а я заливаюсь горячим румянцем.
Я как можно быстрее расплачиваюсь и сажусь. Едва я успеваю проглотить кусок, как рядом плюхаются две девушки, с которыми мы вместе ходим на лекции по психологии. Они пищат от восторга:
– Просто супер. Я плакала!
– Как это было? Как вообще ощущение?
Я встаю, оставив нетронутую еду на столе, и спешно выхожу.
Остаток дня проходит в том же духе, но, слава богу, профессор читает сложную лекцию, в которую я погружаюсь с головой. Я не отрываюсь от конспекта, но чувствую, как остальные глазеют на меня. После лекции я беру себе на ужин сэндвич в студенческом кафе и ухожу к себе.
В четверг всё так же плохо, и до меня доходит, что я, может быть, навсегда застряла в чудовищном водовороте чужого внимания. Придется бросить колледж и поселиться где-нибудь в отдаленной части света, без доступа к Сети. Буду жить в хижине и питаться ягодами. Или нет, совсем отрезать себя от Интернета не стоит. Можно заказывать всё, что понадобится. Полная изоляция – это достижимо. Ничего сложного.
К пятнице я уже просто злюсь. Кипя яростью и мужественно сдерживаясь, я иду на лекцию по социальной психологии. На мне буквально написано «не приближайтесь», но это не мешает людям поворачиваться в мою сторону. Слишком часто. Все взгляды обращаются к Эсбену, когда он заходит в аудиторию, и я вижу, как он осматривает ряды скамей. Заметив меня, он останавливается и заметно светлеет. На его лице появляется надежда. И он шагает ко мне. Эсбену нравится зрительный контакт и молчаливое общение? Отлично. В эту игру можно играть и вдвоем. Я устремляю на него взгляд, полный бешенства, и он замирает. Болтовня в огромной аудитории стихает, но прямо сейчас меня не волнует, что все видят, какие чувства я питаю к Эсбену. Он тревожится. Смущается. Потом ему как будто становится стыдно. Но мое лицо не меняется – а когда в аудиторию входит профессор, я быстро отвожу взгляд от Эсбена и больше не смотрю на него. Без единого слова я сказала этому парню и всем остальным то, что хотела.
Кончено.