казались асимметричнее и тяжелее, лысина была заметнее, кожа старше и обветреннее: несомненный богган. Назвать богганов трудоголиками неправильно, скорее, они – трудоманы, наслаждающиеся работой. Интересно, какая работа у этого?
– Королевский золотарь – убираю дерьмо за высокородными.
– «Убирать дерьмо» – понятие растяжимое.
– Не слишком. Дерьмо – это всегда продукты жизнедеятельности.
– Про сорок плетей, надеюсь, это эвфемизм?
Он прищурился, глядя на неё:
– Ах да, ты же не китейн. Глядя на тебя, так легко забыть. Нет, девочка из мира восторжествовавшей демократии, кое-кого выпороли. Из-за твоих вопросов.
– Почему вы считаете, что это случилось из-за моих расспросов?
– Потому что не поленился выяснить.
– Слушайте, я говорила с несколькими благими и неблагими, и мне никто не ответил ничего заслуживающего внимания. Никто не раскрыл мне страшного секрета, заслуживающего порки. Я бы запомнила, честно. На что же она так разозлилась?
– Подумай. Ты женщина, ты должна понимать. До встречи, Лорейна Суини. Не сомневаюсь, что она состоится.
Лорейна пожала плечами и вышла из клуба. До самой машины ей удалось сохранять небрежный и спокойный вид.
Как такое могло случиться? Как?! Как это могло случиться?!
Больше всего ей хотелось поехать к Маккене.
Сорок ударов плетью.
В какой-то книге, кажется, про древних римлян, она читала, что это было самым тяжёлым наказанием для солдат, если, конечно, солдата собирались оставить в живых. Окровавленная спина, на которой не осталось живого места, кожа слезает полосами, человека мучительно лихорадит…
Дилан Маккена. Быть с ним, прикладывать лёд к его ранам. Что ещё делают с ранами? Смазывают арникой? Это тоже из книжек.
Проклятые книжки…
Проклятая леди Ли…
А в жизни? В жизни, кажется, нужно промыть их? Кажется, нужно прижечь? Или перевязать? Или не надо перевязывать? Нельзя представить более бестолковой сиделки… Любой из его парней справится лучше.
Скорее всего, они и помогают ему – его люди. Или? Или кто? Она ничего не знала о личной жизни Дилана Маккены. Его мать? Его любовница?
Приехать и сидеть рядом с ним. Согреть его собой. Утешить.
В этом не было ни смысла, ни логики, только инстинкт: с ней ему будет не так больно, если она придёт, боль отступит, если она будет рядом, ничего плохого не случится.
Подарить ласку вместо страдания, нежность вместо жестокости.
Сорок поцелуев за сорок плетей.
Он ей даже никогда не нравился, Дилан Маккена. Она никогда не смотрела на него как на мужчину, но его боль и её пронзительная жалость словно внезапно заставили её увидеть его.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой