не моя дурацкая идея – поменять фамилии. Ну Денисенко! Держись! Да, представляю, что он теперь думает. Ох!
Растрёпанная, запыхавшаяся, я ворвалась в домик. «Тук-тук-тук», – простучали каблучки по деревянной лестнице. Я рванула дверь, другую, включила свет и замерла… Шурка с Виталиком! Шурка, обнаженная, хрупкая, маленькая лежала на кровати. Испуганные карие глаза смотрят на меня. Виталька, голый до пояса, перед ней на коленях. Раздраженно обернулся к двери, лениво встал. Взгляд скорее злой, чем смущенный.
Да, не вовремя. Я смутилась. Пытаюсь вспомнить, когда же они ушли с танцев. Вдруг мне становится смешно: вот ведь одна глупенькая переживала-переживала, а зря. Тут поводов для переживания намного больше. Засмеявшись и уже овладев собой, смогла смело глянуть на них и твёрдо сказать:
– Могли бы и дверь закрыть! – Повернулась и вышла.
Да, а куда пойти? Возвращаться? Ну уж нет. Я остановилась на крыльце. Еще неизвестно, как Султан принял известие о еще одной жене. Засмеет наверняка. Да, влипла я. Интересно, а Виталик знает, что Шурочка хочет быть Андрющенко Александрой? Всё-таки когда они смылись? И что она в нём нашла? Да, он высокий, но какой-то костлявый, нескладный, лично мне к нему прижаться не хочется. Ну да, зато к Султану прилипла, как липучка. Так там такая спина, что за этой спиной от всего мира спрятаться можно. Да и плечо – вполне надёжная опора. Он сантиметров на десять меня выше, но такой крепкий, что я кажусь сама себе маленькой по сравнению с ним, маленькой и хрупкой.
Интересно, они там трахаются? Или я их спугнула? Долго мне ещё торчать здесь? Ага, вышли. Что-то долго вы, дорогие, одевались.
– Анжела, нашим не говори про нас, пожалуйста.
– Уговорила.
– Спасибо. Понимаешь, я люблю его.
– Понимаю. Это меня не касается.
Они обнявшись, ушли, а я стояла и думала. Нет, Шурка определённо сошла с ума – такое ему разрешает. Хотя действительно: меня это не касается.
Я зашла в комнату, зажгла свет. Чем заняться? Я побродила между кроватями, постояла у стола. Литровая стеклянная банка с полиэтиленовой крышкой. В крышке прорезь для денег. Это штрафная копилка. Ольга выдумала её, чтобы отучить нас «от недостойных выражений», как она объяснила. С той поры все, кроме неё, регулярно пополняли нашу копилочку. Белоснежка соблюдала свои принципы. Интересно, что бы она сказала, увидев сегодня Шурку? А могла бы она оказаться на её месте? Вряд ли, она такая рассудительная. Я отвернулась от стола, подошла к кровати, достала из-под подушки письма. Как раз никто не помешает читать.
«Анжела, здравствуй!
Всё не пишешь и не пишешь. Ты бываешь действительно невыносимой. Ты обиделась на что-то? Но я не сделал ничего плохого. Да, мы иногда не понимали друг друга. Иногда я был не прав. Но всё решалось благополучно. Объясни, в чём дело сейчас. Если я виноват, я исправлюсь. Мне трудно без тебя, без твоих писем. Я никогда не жалуюсь, ты же знаешь, но здесь не курорт, и единственное, что может поддержать меня – это твои письма. Анжела, не будь врединой, пиши.
Здесь одни парни, а разговоры всё про девчонок. Большинство не верят, что подружки дождутся их. Некоторые спорят с ними, говорят, что есть верные девушки, которые