С удовлетворением услышав за закрывшейся дверью удаляющийся топот ученика, кинувшегося исполнять указание начальства, он поднялся из кресла и подошел к зеркалу. Поправил и без того идеально сидящий на нем костюм, затем с удивлением принялся размышлять о допущенной ошибке.
Ну никак невзрачный Диего не походил на громилу. Что-то в этом всем было не так. Либо распространители слухов что-то напутали, либо тут некая интрига, которую следует раскусить побыстрее. А то еще бедного парня со свету сживут. Затравят. Возможно, доведут до суицида. В его школе такое нельзя было допускать. Раз уж взялся сделать ее образцовой в штате, так придется разбираться.
«Кстати! Ибаньес! – подумал папаша Дюк, глядя на себя в зеркало. – А не эта ли стерва завела интрижку? С нее станется. Умная и мстительная. Учится на «отлично», имеет приличные навыки стратегического мышления. Но чем ей так досадил этот лузер-латинос, что она решила его подставить?.. Впрочем, она сама тоже латинос… Чушь какая-то!»
В дверь осторожно постучали. Полковник скользнул за стол и рявкнул: «Войдите!»
В комнату нехотя вошли четверо учеников. Выстроились в ряд перед столом и дружно понурили головы. Лица у всех были действительно сильно опухшие. И синяки, как доложили, у каждого под правым глазом. Полковник хмыкнул, рассматривая столь феерическую картину, побарабанил пальцами по столешнице и, наконец, задал прямой вопрос:
– Какого черта вам понадобилось это устраивать?
Все то же мрачное и виноватое молчание. Побитые, чувствуя свою вину, боялись даже пикнуть. Полковник выбрал заводилу компании и принялся давить на него. Тот, несмотря на то что стоял за всеми проделками компании, был самым слабым и трусливым.
– Гарри! – резко рявкнул полковник. Тот дернулся и с испугом посмотрел на главу дисциплинарной комиссии. – Когда тебе пришла в голову эта мысль? Отвечай!
– Это не я… – проблеял Гарри, пытаясь снять с себя ответственность.
– Тогда кто? Джонни?
Тот вздрогнул, и на его побитом лице, несмотря на то, что оно изрядно опухло, нарисовалось возмущение. Возмущение было чистым, без примеси страха – следовательно, это тоже не он. Но так как Джонни был слишком примитивен и простодушен, полковник начал давить уже на него.
– Джонни. Ты из добропорядочной семьи. Ни разу не замеченной в расистских настроениях.
Джонни побледнел, отчего даже синяк на глазу вдруг стал еще более фиолетовым. Он даже вытянулся, протестуя против сказанного.
– Ты знаешь, что Конгресс постановил последним решением всемерно искоренять заразу расизма. У нас общий враг – ксены! И мы должны сплотиться против этого врага. Ты кричал вчера в коридоре, что «всем обезьянам надо знать свое место»?
Джонни побледнел еще больше.
– Я… я не имел в виду…
Джонни явно сообразил, что будет с бизнесом отца, если это выплывет. И что после этого будет с ним самим. Отец за такие «шалости» его по стенам размажет.
– Ты хочешь сказать, что не имел в виду конкретно никого