меня о чем-то, находящемся либо за пределами моего понимания, либо вне сферы моих интересов. Уже на второй неделе нашего пребывания в Японии это начало изрядно докучать. А ведь шел третий месяц! Кроме того, хозяйские дети вели себя отвратительно. Они не давали мне прохода с самого первого дня, хватали мои книги своими грязными ручонками и мешали всеми мыслимыми способами. Я благодарил небо за то, что мы не взяли с собой наших мальчиков!
Особенно меня поражало и возмущало, что за все это время пахарю не пришло в голову ни сделать замечание жене, ни осадить своих нахальных отпрысков. Впрочем, вскоре я понял: все же они досаждают мне не так сильно, как безразличие хозяина.
Это не лезло ни в какие ворота! Часто ли у него останавливается интересный постоялец?! Если пахарь действительно образован, неужели его не занимает, отчего я не ухожу далеко от дома, а только пишу и читаю, отчего пребываю в задумчивости, отчего взгляд мой пространен… Ладно, пусть не моя работа, но хотя бы тот далекий мир, из которого мы пришли в его дом, должен же вызывать любопытство!.. Должен!
Я начал пытаться спровоцировать интерес пахаря, оставляя на столе книги, открытые на страницах с умопомрачительными иллюстрациями, преисполненными таинственных образов. Решил сильно душиться, курить ароматные сигары за столом, напевать новомодные песенки, чтобы для начала если не привлечь внимание, то вызвать недоуменное возмущение. Однако и это не привело к желаемым результатам. Тогда я принялся самостийно помогать ему. Моя жена заходилась от смеха, когда ее супруг, всю жизнь стремившийся избегать быта, сам убирал на кухне после обеда. Потом я принялся готовить для его семьи. Увидев, что прохудилась бочка во дворе, залатал ее смолой, равно как и течь в крыше, поправил колесо телеги, дверь амбара, починил грабли. Безвозмездно, не ради корысти я совершил множество добрых поступков, а он будто специально не поднимал глаза на все мои дела.
Можно было предположить, что пахарь нем и подслеповат, но память подсказывала, будто мы обменялись парой фраз по прибытии. Впрочем, давность этого эпизода и однообразие моего существования привели к тому, что я уже не мог утверждать с уверенностью, было ли это на самом деле или нет. Что до зрения, то ловкость и темпы работы этого человека в поле доказывали – он видит прекрасно.
Казалось, все приводит к единственному выводу, что хозяин нарочно и демонстративно не обращает на меня внимания. Но разум требовал подтверждений, потому в один прекрасный день я снова решился вызвать его на прямой разговор и не отступать, пока он не ответит.
Пахарь с раннего утра был в поле. Проснувшись заполдень, мне удалось собраться к нему только днем, после, по обыкновению, позднего завтрака. Незадолго до ухода я попытался жестами объяснить его жене, что мог бы отнести ее супругу обед, но мои тщетные пытки привели лишь к тому, что она сама начала варить суп для нас. В раздражении, отчаянии и с пустыми руками я отправился налегке в свой путь по солнцепеку.
Прежде